Книжный вестник (журнал)
Поделись знанием:
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
«Книжный вестник» — критико-библиографический и книготорговый журнал, выходивший в Петербурге в 1860—1867 годах. Периодичность — 2 раза в месяц. Публикации — материалы по книжному делу, списки выпущенных книг, рецензии на новые книги и т. д.
История
Журнал «Книжный вестник» был основан в 1860 году Ю. М. Богушевичем. В разные годы редакторами были Н. А. Сеньковский, Н. С. Курочкин. Первый номер вышел в апреле 1860 года.
Богушевич видел основную цель издания в том, чтобы дать возможность «узнать точно, что появилось нового в отечественной литературе по интересующему его (читателя) предмету, что даже уже совершено литературою и что еще предстоит совершить».
На страницах «Книжного вестника» публиковалась текущая библиографическая регистрация, печатались списки вышедших книг на русском языке и языке народов России (книги, выходящие на иностранных языках, учитывались лишь в нескольких номерах). Первые номерах помимо перечня книг содержали аннотации и рецензии, число которых впоследствии значительно сократилось, обзоры периодических изданий, литературную критику. Кроме этого, журнал содержал списки книготорговцев, типографий и библиотек Санкт-Петербурга и Москвы, а также статьи, посвященные развитию библиотечного дела, наполнению библиотечных фондов.
Журнал содержал три раздела: «Библиография», «Критика» и «Смесь» (содержал новости, вопросы и письма читателей). Последние два выходили нерегулярно.
Из письма И. С. Тургенева Ф. М. Достоевскому 26 декабря 1861 г. — 7 января 1862 г. Париж:
|
Программа «Книжного вестника»[1]
- «Книжный вестник» заключает в себе три отдела: библиографию, критику, смесь.
- В первом отделе перечислять систематически, по предметам наук, все выходящие в России книги и брошюры по библиографической части с кратким, сжатым изложением содержания их. Из книг, изданных в России на иностранных языках, упоминать только замечательнейшие. То же самое соблюдать и в отношении журнальных статей. Впрочем, редакция будет в этом случае сообразовываться со своими средствами. В первом же отделе указывать журнальные критические статьи о вышедших книгах, с обозначением их содержания.
- Во втором отделе помещать критические статьи, заключающие в себе разборы и отзывы о тех произведениях литературы, которые заслуживают особенного внимания по своему отношению к науке или жизни. Статьи этого отдела составлять преимущественно на основании мнений, уже высказанных печатью, представляя из них общий вывод — конечно настолько, насколько мнения эти будут беспристрастны и согласны с истиной; такого рода статьи, впрочем не должны исключать статей самостоятельных.
- В состав третьего отдела войдут различные заметки и сведения, касающиеся книжно-литературного движения: о деятельности и характере различных наших журналов, о новых литературных предприятиях, о библиотеках, о типографиях и т. п.
Кроме того, не бесполезно будет дать место в журнале объявлениям от авторов, издателей, типографщиков и тому подобных лиц, по делу книжно-литературному.
- Из вышеприведенных трех отделов только первый должен непременно заключаться в каждом номере издания, помещение же остальных будет зависеть от усмотрения редакции.
- «Книжный вестник» будет выходить 2 раза в месяц 15 и 30 числа, то есть в год выйдет 24 номера in quarto. Подписка принимается на год, полгода и четверть года на общих правилах,
- Так как наперед нельзя определить с точностью будущего количественного и качественного богатства нашей литературы, а редакция не должна прибегать к какой-либо натяжке для дополнения или округления нумеров, то подписная цена изданию назначается не за годовой период, а за 24 листа, который может выйти в свет период более короткий или более долгий, чем один год, и составить менее или более 24 номеров, смотря по обстоятельству, упомянутому перед сим. За 24 листа цена назначается: без пересылки более 2 р. 45 к., с пересылкою — 3 р. При благоприятных для издания обстоятельствах цена может быть понижена.
- Для желающих иметь только 1-й отдел «Книжного вестника», заключающего в себе более общие краткие и полные (по количеству) сведения о вышедших книгах, — открыть подписку на один этот отдел, по той же цене за то же количество листов; для таких подписчиков этот отдел и печатать отдельно
Напишите отзыв о статье "Книжный вестник (журнал)"
Литература
- Алексеева Г. А. Приносить пользу общественному развитию (Книжный вестник: 1860—1867) // Советская библиография. 1984. № 3. С. 60-61
- Библиография: Общий курс. М., 1969. 560 с.
- Винер Е. Н. Библиографический журнал «Книжный вестник» (1860—1867). Л., 1950. 200 с.
- Здобнов Н. В. История русской библиографии до начала XX в. 3-е изд. М., 1955. 607 с.
- Книговедение: Энциклопедический словарь. М., 1981. — 664 с.
- Рейсер М. А. Хрестоматия по истории русской библиографии с IХ по 1917 г. М., 1956. 447 с.
- Суетнов А. «Книжный вестник» на рубеже веков идей: из истории отечественной перио-дики// В мире книг. 1985. № 10. С. 70-71
- Тумановский Р. Первый книготорговый журнал в России// Советская книжная торговля.- 1963. № 9. С. 46-47
Примечания
- ↑ Дело Главного управления цензуры. 1859. № 125. С. 3 // Винер Е. Н. Библиографический журнал «Книжный вестник» (1860—1867). Л., 1950. С. 30.
Ссылки
- Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- [www.obook.ru/index.php?action=show_articles&subid=120 Журнал «Книжный вестник» Ю. М. Богушевича: истории издания, структуре, роли и месту в истории]
- [feb-web.ru/feb/periodic/pp0-abc/pp1/pp1-4012.htm Книжный вестник] // Русская периодическая печать (1702—1894): Справочник / Под редакцией А. Г. Дементьева, А. В. Западова, М. С. Черепахова. — М. : Гос. изд-во политический литературы, 1959. — С. 401—402. — 835 с.</span>
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Книжный вестник (журнал)
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
