Коган, Михаил Наумович

Михаил Наумович Коган
Дата рождения:	7 ноября 1925(1925-11-07)
Место рождения:	Витебск, БССР, СССР
Дата смерти:	26 сентября 2011(2011-09-26) (85 лет)
Место смерти:	Жуковский, Московская область, Россия
Страна:	СССР СССР→Россия Россия
Научная сфера:	физическая кинетика, аэрогазодинамика
Место работы:	ЦАГИ, МФТИ
Учёная степень:	доктор физико-математических наук (1962)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МАИ
Научный руководитель:	А. А. Дородницын
Известен как:	кинетическая теория газов, термострессовая конвекция
Награды и премии:

Михаи́л Нау́мович Ко́ган (7 ноября 1925 года, Витебск — 26 сентября 2011 года, Жуковский) — советский и российский физик, доктор физико-математических наук (1962), заслуженный профессор МФТИ (2003), основатель советской школы по кинетической теории. Также активно занимался проблемами аэрогазодинамики в ЦАГИ.

Биография

Михаил Наумович Коган родился 7 ноября 1925 года в семье мелкого служащего и медсестры, прошедших фронт первой мировой войны. В возрасте 7 лет вместе с родителями переехал в Москву. Жили бедно в полуподвальной коммунальной квартире, однако в 1941 году Михаил поступает в МАИ на самолётостроительный факультет.

Сначала не отличался особой успеваемостью, но позже даже поступил на вечернее отделение механико-математического факультета МГУ, продолжая параллельно учиться в МАИ. Серьёзный поворот в жизни и научной карьере случился на четвёртом курсе МАИ, когда в институт пришли преподавать крупные учёные того времени С. А. Христианович, А. А. Дородницын и др. Михаил Наумович попал в группу отобранных Дородницыном студентов для дополнительных теоретических занятий вместе со своей будущей женой Ириной Николаевной Соколовой.

В 1946 году он был приглашён Христиановичем в ЦАГИ для выполнения дипломной работы. Сразу же после успешной защиты в 1947 году молодой инженер продолжил работу в ЦАГИ. Михаил Наумович стал активно заниматься аэродинамикой околозвуковых и сверхзвуковых течений под руководством Дородницына. По этой же теме он защитил кандидатскую диссертацию. Им была успешно решена задача об оптимальном сверхзвуковом крыле. После этого Коган стал заниматься магнитной гидродинамикой. По этой теме в 1962 году он защитил уже докторскую диссертацию и ранее был удостоен премии Жуковского с серебряной медалью (1960). В 1964 году получил звание профессора.

Потом исследования молодого учёного стали приобретать всё большую специфику и независимость. Он увлёкся исследованиями по кинетической теории. Сначала Коган развивал это направление в одиночку, впоследствии его активность привела к созданию советской школы по кинетической теории, а ЦАГИ стал её центром, где была также создана серьёзная экспериментальная база. При всей важности других работ Когана в области механики жидкости, газа и плазмы именно кинетическая теория и динамика разреженных газов были главным его научным достижением мирового уровня. За них он был удостоен Государственной премии в 1972 году.

Научные интересы Михаила Наумовича были широки, а он сам активно пропагандировал новые научные направления. В ЦАГИ он пытался заниматься проблемой применении лазеров для авиационных и космических задач, а в последние годы активно продвигал развитие плазменной аэротермодинамики в созданном под его руководством экспериментальном стенде в ЦАГИ.

Преподавательская деятельность Михаила Наумовича была тесно связана с факультетом аэромеханики и летательной техники МФТИ, где он, будучи профессором кафедры теоретической и прикладной аэрогидродинамики, читал лекции по кинетической теории с момента его основания (1965). До этого преподавал на аэромеханическом факультете МФТИ. В 2003 году Коган удостоился звания почётного профессора МФТИ.

Бо́льшую часть своей жизни (64 года) Михаил Наумович проработал научным сотрудником в ЦАГИ, за что в 2007 году был удостоен золотого знака ЦАГИ.

«Заслуженный деятель науки Российской Федерации» (1993)

Научные достижения

В 1967 году под авторством Когана вышла в свет классическая монография «Динамика разреженных газов». Она была переведена на английский язык и явилась фундаментальной работой мирового значения в области кинетической теории.

В 1969 году вместе со своими учениками В. С. Галкиным и О. Г. Фридлендером теоретически предсказал явление термострессовой конвекции. Это открытие занесено в Государственный реестр открытий СССР.

Публикации

Опубликовал более 190 работ.

Коган М. Н. [lib.mexmat.ru/books/6354 Динамика разреженного газа]. — М.: «Наука», 1967. — 440 с. — 6000 экз.

Коган М. Н., Галкин В. С., Фридлендер О. Г. О напряжениях, возникающих в газах вследствие неоднородности температуры и концентрации. Новые типы свободной конвекции. // Усп. Физ. Наук. — М., 1976. — Т. 119, № 1. — С. 111—125. — DOI:10.3367/UFNr.0119.197605d.0111.

Переводы

Kogan, M. N. Rarefied gas dynamics. — New York: Plenum, 1969. — P. 515. — ISBN 978-0306303616.

Kogan M. N., Galkin V. S., Fridlender O. G. Stresses produced in gasses by temperature and concentration inhomogeneities. New types of free convection // Physics-Uspekhi. — 1976. — Vol. 19. — P. 420—438. — DOI:10.1070/PU1976v019n05ABEH005261.

Ссылки

• [www.mosoblonline.ru/upload/att/20111115163511.pdf Некролог на стр. 6] из выпуска журнала «Авиаград» от 15 ноября 2011 года

Отрывок, характеризующий Коган, Михаил Наумович

– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.