Коммунальная квартира

Коммуна́льная кварти́ра (разг. коммуна́лка) — квартира, в изолированных жилых помещениях которой проживают несколько семей, и помещения которой могут относиться как к муниципальному жилому фонду, так и быть в собственности у жильцов.
Заселение жилого помещения муниципального жилого фонда в коммунальной квартире осуществляется в соответствии с жилищным законодательством, а также по утверждаемым в каждом муниципальном образовании нормам предоставления общей площади жилого помещения на одного члена семьи.
Семьёй из одного человека в коммунальной квартире принято считать и одиноко проживающих людей.
Каждая семья или отдельный человек занимают одну или несколько комнат, вместе пользуются «местами общего пользования», к которым, как правило, относятся общие ванная, туалет и кухня, а также коридор и прихожая.

История

До 1917 года

Прообразы коммунальных квартир как типа жилья, в котором проживают несколько семей, появились в начале XVIII века. Владельцы квартир разгораживали помещение на несколько «углов» (часто проходных) и сдавали в поднаём. Квартиры состояли из 3—6 комнат, с одной кухней (туалет — один на лестничной площадке), в них проживало 3—6 семей. В 1860-х годах, после выхода романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?», появились «коммуны-общежития», когда несколько молодых людей снимали квартиру из 2—4 комнат.

1917—1920

Наибольшее распространение коммунальные квартиры получили после революции 1917 года в ходе «уплотнений», когда большевики принудительно отбирали жильё у богатых горожан и подселяли к ним в квартиру новых людей. Тогда же вошёл в обиход и сам термин «коммунальная квартира». Декрет ВЦИК от 20 августа 1918 года «Об отмене частной собственности на недвижимости в городах» отменял право частной собственности на городскую землю и право частной собственности на строения, имевшие стоимость или доходность выше определённого предела, причём этот предел в каждом городе устанавливался местными органами советской власти. Больше всего коммунальных квартир появилось в Петрограде, где до революции было много квартир большой площади. В квартиры вселялись также люди, являвшиеся активными сторонниками советской власти: коммунисты, военные, сотрудники ЧК.

Ленин в своей статье «Удержат ли большевики государственную власть?» так описывал порядок уплотнений.

Пролетарскому государству надо принудительно вселить крайне нуждающуюся семью в квартиру богатого человека. Наш отряд рабочей милиции состоит, допустим, из 15 человек: два матроса, два солдата, два сознательных рабочих (из которых пусть только один является членом нашей партии или сочувствующим ей), затем 1 интеллигент и 8 человек из трудящейся бедноты, непременно не менее 5 женщин, прислуги, чернорабочих и т. п. Отряд является в квартиру богатого, осматривает её, находит 5 комнат на двоих мужчин и двух женщин.

— «Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах на эту зиму, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время, пока мы при помощи инженеров (вы, кажется, инженер?) не построим хороших квартир для всех, вам обязательно потесниться. Ваш телефон будет служить на 10 семей. Это сэкономит часов 100 работы, беготни по лавчонкам и т. п. Затем в вашей семье двое незанятых полурабочих, способных выполнить лёгкий труд: гражданка 55 лет и гражданин 14 лет. Они будут дежурить ежедневно по 3 часа, чтобы наблюдать за правильным распределением продуктов для 10 семей и вести необходимые для этого записи. Гражданин студент, который находится в нашем отряде, напишет сейчас в двух экземплярах текст этого государственного приказа, а вы будете любезны выдать нам расписку, что обязуетесь в точности выполнить его»

Жилой фонд в Петрограде делился на равные отрезки площади — 20 квадратных аршин (10 м²) на взрослого и ребёнка от двух лет и 10 квадратных аршин (5 м²) на ребёнка от двух до двенадцати лет. С 1924 года норма составляла 16 квадратных аршин (8 м²) вне зависимости от возраста проживающих. Если площадь превышала норму, то в квартиру подселяли новых жильцов.

Так, к апрелю 1919 года Центральная жилищная комиссия Петрограда вселила около 36 000 рабочих и членов их семей в новые квартиры. В некоторых случаях рабочие отказывались вселяться в новые квартиры. Причинами этого были: экономические соображения (расходы на отопление больших квартир), психологический дискомфорт в общении с представителями других социальных кругов, удалённость от места работы, невозможность содержать подсобное хозяйство в центре города (огород, разведение птицы и скота).

Результатом этих мероприятий стало ухудшение условий семей, подвергшихся «уплотнениям». В 1922 году по сравнению с 1908 годом среди одиноких рабочих доля живших в отдельной комнате увеличилась с 29 % до 67 %, занимавших более одной комнаты или квартиру — с 1 % до 10 %. Среди семейных рабочих доля имевших свыше одной комнаты или квартиру увеличилась с 28 % до 64 %, имевших одну комнату — с 17 % до 33 %. В 1908 году 52 % рабочих семей имели менее одной комнаты, тогда как в 1922 году таких семей уже не было зарегистрировано.

Выселение лишенцев

По Конституции СССР 1924—1936 гг. многие бывшие владельцы домов/квартир были лишены избирательных и многих других прав. Такие люди получили название лишенцев. В 1920-х — 1930-х годах проводилось выселение лишенцев из квартир муниципального фонда. Таким образом, многие бывшие владельцы квартир были лишены даже тех комнат, которые у них оставались после уплотнений, и были вообще выселены из когда-то принадлежавших им квартир и домов.

Период НЭП

Отсутствие платы за жильё привело к тому, что органы власти стали испытывать нехватку средств на содержание жилого фонда. В период НЭП частично были восстановлены аренда и частная собственность на жильё, были учреждены жилищные кооперативы. Владельцы квартир проживали в одной или нескольких комнатах, а остальные могли сдавать в аренду, подбирая жильцов по принципу личной симпатии. Была установлена ставка квартплаты для разных категорий жильцов. По этой ставке владелец квартиры вносил плату в домоуправление, разница между арендной платой и ставкой составляла его доход.

Дома, которые не арендовались и остались в распоряжении местных органов власти (коммунотделов), стали называться «коммунальными».

С 1929 года институт квартирохозяев отменяется и все квартиры становятся коммунальными. Приток сельского населения в города, вызванный индустриализацией, способствует образованию новых коммунальных квартир и новым уплотнениям. Так, санитарная норма в Ленинграде сократилась с 13,5 квадратных метров в 1926 году до 9 квадратных метров в 1931 году.

В 1937 году упраздняются жилищные товарищества, распоряжавшиеся около 90 % жилищного фонда, который переходит в распоряжение местных советов.

1950-е — 1960-е годы

С середины 1950-х годов политическое руководство СССР начало проводить новую жилищную политику, направленную на массовое строительство отдельных квартир. Согласно постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 3 июля 1957 года «О развитии жилищного строительства в СССР» был взят курс на посемейное заселение благоустроенных квартир, что подкреплялось такими идеологическими и научными пунктами:

• коммунальная квартира не являлась проектом советской власти, а была вынужденной мерой для экономии средств во время индустриализации;
• заселение в одну квартиру нескольких семей уже не может кардинально повысить уровень жизни этих семей;
• коммунальные квартиры — экономически невыгодный тип жилья, не удовлетворяющий современным требованиям;
• проблема коммунальных квартир может быть решена посредством массового строительства с использованием новых технологий, а также совершенствованием жилищного законодательства, позволявшего бы семье улучшением жилищных условий добиться проживания в отдельной квартире (осуществлено частично).

Была создана соответствующая производственная база и инфраструктура: домостроительные комбинаты, заводы ЖБИ и так далее. Это позволило ежегодно вводить 110 млн квадратных метров жилья. Первые домостроительные комбинаты были созданы в 1959 году в системе Главленинградстроя, в 1962 году организованы в Москве и в других городах. В частности, за период 1966—1970 годов в Ленинграде 942 тысячи человек получили жилую площадь, причём 809 тысяч вселились в новые дома и 133 тысяч получили площадь в старых домах. Однако при заселении новых квартир нередко применялся принцип «подселенца» (один сосед к каждой семье). К середине 1980-х годов число коммунальных квартир в центральных районах Ленинграда составляло 40 % от их общего числа.

Кроме того, до середины 1980-х годов существовала система служебной (ведомственной) площади, что затрудняло расселение коммунальных квартир.

1990-е годы

С начала 1990-х годов вместе с приватизацией жилого фонда в крупных городах начался процесс расселения коммунальных квартир.

Расселением коммунальных квартир начали заниматься риелторы. Пик расселения в Санкт-Петербурге пришёлся на 1993 год. По состоянию на 1996 год в Санкт-Петербурге было 200 025 коммунальных квартир, что составляло 14 % от общего количества жилья. В них проживало 587 099 человек.

2000-е и 2010-е годы

По данным Жилищного комитета Санкт-Петербурга на 2011 год, в 105 000 коммуналках жило около 660 000 человек. Город остаётся «коммунальной столицей» СНГ.

Быт коммунальных квартир

Жизнь нескольких семей в одной квартире почти всегда приводила и приводит к ссорам и конфликтам. Самое резонансное в новейшей истории преступление, случившееся в коммунальной квартире на бытовой почве, произошло в мае 2015 года, когда из-за выкрученных из электросчётчика предохранителей была убита соседская семья — муж, жена и их семилетний ребенок. Однако многие проблемы удавалось и удаётся решать при согласованном всеми жильцами коммуналки подходе. Так, во времена СССР, уборка общественных мест могла осуществляться по очереди. Период дежурства определялся по взаимному согласию (в одних квартирах каждая семья дежурила, то есть осуществляла текущую уборку, одну неделю, в других — столько недель, сколько человек в ней проживало и т. д.), а перед передачей очереди, как правило, проводилась генеральная уборка.

В некоторых квартирах за бытовую технику (телевизор, утюг и т. п.) начислялась фиксированная сумма. Если в квартире стоял один общий счётчик электроэнергии, то платежи обычно рассчитывались пропорционально числу проживающих. В других квартирах, кроме общего счётчика, стояли электросчётчики на каждую комнату. В этом случае расчёт по числу жильцов производился только для суммы, приходящейся на места общего пользования: она определялась как разность показаний общего и всех индивидуальных счётчиков. Встречались и такие квартиры, где места общего пользования были подключены к электросчётчикам, стоявшим для каждой комнаты отдельно, и при входе в кухню каждый обитатель другой комнаты был обязан включать свою лампочку, даже если свет уже был зажжён соседом (в этом случае несколько лампочек были включены одновременно, каждая от своего хозяина).

В некоторых коммунальных квартирах конфорки газовой плиты были распределены между жильцами и не могли быть заняты самовольно.

Многие коммунальные квартиры оставались без ремонта на протяжении длительного времени.

Аналоги коммунальных квартир в других странах

Хотя понятие «коммунальная квартира» возникло в эпоху СССР, проживание нескольких семей в одной квартире не являлось исключительной особенностью советского общества. И сейчас, если наниматель или арендатор комнаты в квартире, принадлежащей одному собственнику, будет иметь государственную регистрацию договора найма на срок более одного года (по ГК РФ), то такую квартиру на время договора также можно назвать «коммунальной». Аналог коммунальных квартир существует в Германии — Wohngemeinschaft (WG), когда несколько человек (обычно студентов) снимают одну квартиру. Такая же практика существует в Дании, США и некоторых других странах. В отличие от перечисленных аналогов, специфическими чертами коммунальных квартир в эпоху СССР были государственная собственность, заселение таких квартир государственными органами по нормативам жилой площади, не требующее взаимного согласия заселяемых семей, а также превалирующее участие государственных органов в повседневной жизни жильцов.

Коммунальные квартиры в искусстве

• В 1918 году по сценарию Луначарского был снят фильм «Уплотнение».
• В коммунальной квартире происходит действие в пьесе Михаила Булгакова «Зойкина квартира» (1925). В повести «Собачье сердце» (1925) описывается попытка уплотнения. «Нехорошую квартиру» также можно назвать коммунальной.
• В романе Пантелеймона Романова «Товарищ Кисляков» (1930) описан быт коммунальной квартиры.
• Жизнь в коммунальной квартире юмористически описывается И. Ильфом и Е. Петровым в романе «Золотой телёнок» (1931), в частности под названием «Воронья Слободка».
• В США в 1939 году вышел кинофильм «Ниночка», в котором, в частности, высмеивался быт советских коммуналок.
• В романе Феликса Канделя «Коридор» (1967—1969) описывается жизнь в московской коммунальной квартире.
• Действие фильмов «Покровские ворота», «Вор», пьесы и фильма «Пять вечеров», а также многих других происходит в коммунальных квартирах.
• В телевизионной программе Джентльмен-шоу с 1994 по 2002 год выходила рубрика "Одесская коммунальная квартира". Рубрика представляла из себя ситком о жизни нескольких семей в коммуналке, старшим по которой был одессит Семен Маркович. По сюжету через коммуналку проходили общественно -политические события России и Украины тех лет.
• В 1996 году группа «Дюна» выпустила альбом «В городе большом», который содержал песню «Коммунальная квартира».
• У группы «Ноль» есть песня «Коммунальные квартиры».
• В фильме «Стиляги» (2008) дана юмористическая зарисовка на тему коммунальной квартиры.
• документальный фильм «Коммуналка» (Франция, 2008), удостоенный Премии имени Анны Политковской в 2009 году.
• Фотопроект немецкого фотографа Петера Прайса "Kommunalka", было издано 2 книги, показанные на Франкфуртской книжной ярмарке и Лейпцигской книжной ярмарке.

См. также

• Барак
• Гостинка
• Хрущёвка
• Cohousing

Литература

• [slovari.yandex.ru/dict/rges/article/rg2/rg2-0875.htm?text=%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F%20%D0%BA%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D1%80%D0%B0&encid=rges&stpar3=1.1 Коммунальная квартира] // Российский гуманитарный энциклопедический словарь / Под ред. П. А. Клубкова и др.. — СПб.: Гуманитарный издательский центр «ВЛАДОС», 2002. — ISBN 5-691-00675-4.
• Е. Ю. Герасимова. [www.socio.ru/public/gerasimova/Avt.doc Советская коммунальная квартира: историко-социологический анализ (на материалах Петрограда-Ленинграда, 1917—1991)] (автореферат кандидатской диссертации)
• Илья Утехин. Очерки коммунального быта. М.: «О. Г. И.», 2001
• А. И. Черных. [ecsocman.edu.ru/socis/msg/279992.html Жилищный передел. Политика 20-х годов в сфере жилья] // Социологические исследования. 1995. № 10. С. 71-78.

Ссылки

• [encspb.ru/object/2804025141 Коммунальные квартиры] в энциклопедии СПб
• А. Беззубцев-Кондаков. [magazines.russ.ru/ural/2005/10/be15.html Наш человек в коммуналке] // Урал №10, 2005
• [kommunalka.colgate.edu/ Коммунальная квартира. Виртуальный музей советского быта] (3 часа видео интервью, сотни фотографий) // // kommunalka.colgate.edu
• [www.kommunalka.spb.ru/ Виртуальный музей. Коммунальная квартира] // kommunalka.spb.ru
• [www.friendsplace.ru/blog/kommunalnaya-stolitsa/ Коммунальная столица России] на friendsplace.ru
• [www.svoboda.org/programs/pf/2002/pf.052602.asp Коммуналки] // Радио Свобода, 2002
• [www.msn.com/ru-ru/news/russia/%d0%ba%d0%be%d0%bc%d0%bc%d1%83%d0%bd%d0%b0%d0%bb%d0%ba%d0%b8-%d0%b2%d0%be%d0%b7%d0%b2%d1%80%d0%b0%d1%89%d0%b0%d1%8e%d1%82%d1%81%d1%8f/ar-BBtOWIq?li=BBoPOOh&ocid=iehp Коммуналки возвращаются] // май 2016

Отрывок, характеризующий Коммунальная квартира

– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.