Урал (журнал)

Урал
Обложка осенних номеров журнала с 2011 г.
Специализация:	литературно-художественный и публицистический журнал
Периодичность:	ежемесячно
Язык:	русский
Адрес редакции:	620014, Екатеринбург, ул. Малышева, д. 24
Главный редактор:	О. А. Богаев
Издатель:	правительство Свердловской области
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
История издания:	издаётся с 1958 года
Тираж:	менее 2000 экз. (2015)
ISSN печатной версии:	[www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0130-5409&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0130-5409]
Веб-сайт:	[uraljournal.ru/ uraljournal.ru.]

«Урал» — екатеринбургский литературно-художественный и публицистический журнал.

История

Журнал «Урал» издаётся в Екатеринбурге (Свердловске) с января 1958 года (первоначальный тираж 15 тыс. экз.). Учреждён как орган Свердловского областного отделения Союза писателей РСФСР.

Первый главный редактор — О. Ф. Коряков. Самые заметные публикации «Урала» первых лет — повести Виктора Астафьева «Перевал» и «Стародуб». Публицистика и литературная критика «Урала» первых лет не выходила за рамки официальных идеологических и эстетических установок.

В октябре 1959 года обком КПСС сменил главного редактора, назначив на этот пост опытного журналиста Краснова. При Краснове (1959—1967) в «Урале» преобладали авторы-свердловчане, на первые роли вышла публицистика.

В 60-е годы в «Урале» печатались братья Стругацкие, молодые критики Лев Аннинский и Игорь Золотусский. В ряде журнальных публикаций проявилась самостоятельная позиция, что связано с периодом «оттепели»: главы из незаконченного романа Эммануила Казакевича, рассказ Константина Воробьёва «Немец в валенках» (1967). В 1967 году Краснов был снят с должности главного редактора, на его место был назначен В. К. Очеретин.

В 70-е годы некоторое свободомыслие со страниц «Урала» было полностью выведено. Очеретин сформировал новую редакцию, распорядился записать на титульном листе, что «Урал» представляет писательские организации не только Свердловской, но и Челябинской, Пермской, Тюменской, Курганской, Оренбургской областей, Башкирии и Удмуртии — значительно расширяется круг авторов.

«Урал» 70-х годов отличается большим тематическим и жанровым разнообразием: Великая Отечественная война, производственные темы, краеведение, проблемные очерки на социально-экономические темы, интересные факты из жизни Урала, проза зарубежных авторов, юмористика, фантастика и детективы. Популярность журнала росла, тираж превысил 100 тыс.

В 1980 году обком КПСС произвёл новую смену руководства. С приходом на место главного редактора В. П. Лукьянина сокращается объём развлекательных материалов, предпочтение отдаётся текстам, содержащим нравственную проблематику.

Во время перестройки «Урал» печатает произведения «возвращённых» авторов: Владимира Набокова, Михаила Осоргина и др. В «Урале» дебютируют Ольга Славникова и Борис Рыжий.

События социально-политической и экономической жизни страны резко изменили условия существования журнала. В 1990 году «Урал» вышел из-под эгиды СП РСФСР, а в 1992 г. из системы Средне-Уральского книжного издательства. В 1998 г. учредителем журнала стало правительство Свердловской области.

Современность

В июле 1999 года главным редактором журнала был назначен драматург Н. В. Коляда, поэтому в ряд основных жанров была поставлена драматургия. При Коляде журналу удаётся замедлить падение тиража, резко обновляется состав авторов, культивируются разные творческие манеры и стили, вводятся новые рубрики, развиваются литературные связи с российскими столицами и зарубежными странами.

В настоящее время «Урал» является наиболее статусным из провинциальных литературных журналов в России.

«Урал» представлен на сайтах «Журнальный зал[magazines.russ.ru/ural/ »], [www.promegalit.ru/magazines.php?id=28 «Мегалит»], а с 2011 года располагает и [uraljournal.ru/ собственным сайтом]. Редакция журнала приглашает к сотрудничеству прозаиков, поэтов, драматургов, критиков, публицистов, но суммы авторских гонораров не сообщаются.

В 2000-е — 2010-е годы в журнале публикуются Олег Ермаков, Александр Иличевский, Александр Карасёв, Вячеслав Курицын, Олег Лукошин, Игорь Одиноков, Андрей Рудалёв, Елена Сафронова, Роман Сенчин, Василий Сигарев, Василий Ширяев, Леонид Юзефович и другие.

В 2010 году поэзия, проза и публицистика «Урала» подвергались нападению петербургского критика Валерии Жаровой, ведшей в журнале «Бельские просторы» рубрику «Литературное междуречье».

По словам руководства «Урала», если в 1991 году тираж журнала приближался к 2 000 000, то в 2015 году он едва ли достигает 2 000 экземпляров.

Главные редакторы

• 1958—1959 — О. Ф. Коряков
• 1959—1967 — Г. К. Краснов
• 1968—1980 — В. К. Очеретин
• 1981—1999 — В. П. Лукьянин
• 1999—2010 — Н. В. Коляда
• С августа 2010 — О. А. Богаев

Редакция

• Сергей Беляков — заместитель главного редактора по творческим вопросам
• Надежда Колтышева — заместитель главного редактора по вопросам развития
• Константин Богомолов — ответственный секретарь
• Андрей Ильенков — заведующий отделом прозы
• Юрий Казарин — заведующий отделом поэзии

Редакционный совет

• Дмитрий Бавильский — писатель, литературовед, критик
• Леонид Быков — литературовед, заведующий кафедрой русской литературы XX века Уральского университета
• Александр Иличевский — писатель
• Марк Липовецкий — критик и литературовед, профессор университета Колорадо (Боулдер, США)
• Валентин Лукьянин — критик
• Майя Никулина — поэтесса, писательница и филолог
• Андрей Расторгуев — поэт

В разное время в редакционный совет входили Аркадий Застырец, Наум Лейдерман, Анна Матвеева (2002—2010).

Ссылки

• [magazines.russ.ru/ural/ «Урал»] в «Журнальном зале»
• [www.promegalit.ru/autor.php?id=753 Обзоры «Волги», «Невы» и «Урала» Валерии Жаровой (2010)]

Литература

Отрывок, характеризующий Урал (журнал)

– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.