Конкуренция валют

Конкуренция валют (от англ. currency competition) — это денежная система, в которой частные субъекты эмитируют нефиатные деньги (обычно обеспечиваемые ценными и легко обмениваемыми эквивалентами, такими как золото или серебро), для того чтобы удовлетворить спрос на простой, дешёвый способ торговать товарами или услугами. В настоящее время такая конкуренция валют встречается относительно редко, так как большинство стран используют фиатные деньги. Государства национализировали и монополизировали валюту, выпуск и обращение которой контролируется центробанками и используется как политический инструмент, с помощью которого влияют на экономику, хотя конкуренция валют являлась нормальным состоянием на протяжении всей человеческой истории.

Термин конкуренция валют также используется для описания взаимосвязи между разными фиатными валютами в глобальной экономике. В этом смысле, две и более фиатных валюты, например доллар США и евро, сохраняют приоритетный статус на своих территориях, однако конкурируют между собой за доходы от сеньоража резервной валюты.

Примером конкуренции фиатных валют может служить так называемая «долларизация» экономик многих стран с переходной экономикой, граждане и компании которых довольно часто номинируют цены товаров или услуг в долларах США, и эта валюта иногда имеет параллельное хождение с местной фиатной валютой. Государства часто борются с параллельным хождением валют других стран на своей территории, однако население таким образом пытается защищаться от проблем, которые испытывает местная государственная валюта.

См. также

• Экономический либерализм

Отрывок, характеризующий Конкуренция валют

«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.