Королевская академия Або

О современном учебном заведении см. Академия Або

Королевская академия Або
Оригинальное название	Kungliga Akademien i Åbo
Год основания	1640
Расположение	Турку Финляндия
Юридический адрес	Rothoviuksenkatu 2, Turku

К:Учебные заведения, основанные в 1640 году

Королевская академия А́бо (швед. Kungliga Akademien i Åbo; в современном шведском произносится как ку́нлига акаде́миен и о́бу [kˈuːnliga akadˈeminen i ˈoːbu]) — шведоязычный университет, существовавший в городе Турку с 1640 года по 1828 год. Первое высшее учебное заведение в Финляндии.

В 1808 году, после присоединения Финляндии к Российской империи, Королевская академия Або была переименована в Императорскую академию Або. В 1827 году, после опустошительного пожара в Або, академия была переведена в Гельсингфорс, где на её основе был организован Хельсинкский университет.

История

Королевская академия Або была снована 26 марта 1640 г. в Або/Турку и на всех владениях шведской короны была третьим по старшинству учебным заведением после Упсальского и Дерптского университетов.

В 1802 г. вблизи Кафедрального собора было заложено новое здание Королевской академии Або, проект которого разработал известный стокгольмский архитектор Карл Христофор Гьервель. 23 марта 1808 года в связи с вводом в Турку российских войск, Королевская Академия была переименована в Императорскую академию Або. Строительство здания Академии завершал студенческий друг К. Х. Гьервеля — архитектор Карло Франческо Басси.

Новое здание Академии было готово к 1815 году. Оно отличалось монументальностью и аскетичностью: главный фасад обладал ризалитом, украшенным лишь треугольным фронтоном и рустовкой стены первого этажа. Значительно более парадным выглядел интерьер — большой зал на 500 человек размещался по главной оси ризалита. Богато орнаментированные своды поддерживались гранитными колоннами с капителями ионического ордера. Часть помещений нового параллелепидного здания освещалась двумя внутренними световыми дворами. На ризалите главного фасада здания ныне бронзовая доска с барельефным портретом К. Басси.

Опустошительный пожар, бушевавший в Або/Турку 4-5 сентября 1827 г. уничтожил более трех четвертей города. В огне погибли более 2,5 тысяч городских строений в том числе учебные корпуса, библиотека, коллекции и архив Императорской Академии Або. Как уполномоченный финского правительства знаменитый архитектор Карл Людвиг Энгель писал своему другу Херлиху:

Для Финляндии уже не восполнима гибель многочисленных архивов, а вместе с ними и всех манускриптов, отражающих древнюю историю страны … Академия, уничтоженная в пламени со всеми её научными собраниями, библиотеками, математическими инструментами, кабинетами природы и древних монет и другими многочисленными собраниями, прервет все научные исследования"..

Вплоть до конца 1700-х годов языком преподавания в Академии был латинский язык. Одним из известных выпускников Королевской Академии Або был Петрус Гюллениус, получивший диплом магистра в 1658 году и ставший позднее священником в Вермланде (Швеция).

После пожара Турку 1827 года Императорская Академи Або была переведена в Хельсинки (который в Великом Княжестве Финляндском по-русски назывался Гельсингфорс).

Историческим преемником старой Королевской (Императорской) Академии Або правомочно считать Хельсинкский университет (швед. Helsingfors universitet), а не новую Академию Або, вновь основанную после провозглашения независимости Финляндии в 1918 усилиями частных лиц и получившую государственный статус лишь 1 августа 1981 года.

Канцлеры

• Пер Браге Младший (1640—1680)
• Сперанский, Михаил Михайлович (1810 — 17 марта 1812)
• Армфельт, Густав Мориц (1812—1814)

Ректоры

• Георг Аланус (1647—1648)
• Йохан Тилландер (?-1753)
• Карл Меннандер (1753—1754)
• Карл Местертон (1754—1755)
• Карл Клевберг (1755—1764)
• Карл Местертон (1764—1765)
• 1809—1820 Гартман

См. также

• Выпускники Королевской Академии Або

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Королевская академия Або

Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.