Коряки

Для термина «Коряк» см. также другие значения.

Коряки

Самоназвание	нымыланы, чавчувены, алюторцы
Численность и ареал
Всего: 8743 Россия Россия: 8743 (Всероссийская перепись 2002 г.) Камчатский край Камчатский край: 7328 (2002) Магаданская область Магаданская область: 888 (2002) Москва Москва: 88 (2002) Санкт-Петербург Санкт-Петербург: 68 (2002) Чукотский автономный округ Чукотский автономный округ: 55 (2002) Хабаровский край Хабаровский край: 49 (2002)
Язык	корякский, алюторский, русский
Религия	православие, шаманизм
Родственные народы	чукчи, кереки, алюторцы; ительмены

Коря́ки (нымыланы, чавчувены, алюторцы) — народ, коренное население северной части полуострова Камчатка. В настоящее время компактно проживают в Камчатском крае, Магаданской области и Чукотском автономном округе России.

Общая численность — около 9 тыс. чел. (8743 чел. по данным переписи 2002 года в РФ, в том числе 7,3 тыс. чел. — в Камчатском крае.)

Говорят в основном по-русски, около 2 тыс. чел. сохраняет корякский язык, около 1 тыс. — алюторский язык. Письменность на русской основе.

В отношении религии среди коряков распространено христианство (русское православие), однако остаются сильны традиционные верования (шаманизм). Исследование посёлка Атарган указывает на то, что местные племена коряков были знакомы с использованием металла задолго до прихода русских, а точнее, в последнее столетие первого тысячелетия. Весь комплекс материала, который был рассмотрен, свидетельствует об этом.

По роду занятий и образу жизни традиционно коряки делятся на тундровых и береговых. Каждая группа говорила на своём языке включала несколько более мелких территориальных групп:

• тундровые коряки (кочевые, чавчувены, самоназвание чавчыв, чавчывав — оленевод) — кочевые жители внутренней тундры, занимающиеся разведением оленей. Исконный язык — собственно корякский. Включают:
  • каменцы (побережье Пенжинской губы)
  • паренцы (река Парень на северо-востоке полуострова Тайгонос)
  • итканцы (сёла Верхняя, Средняя и Нижняя Иткана на востоке полуострова Тайгонос)
  • апукинцы (низовья реки Апука)

• береговые коряки (оседлые; нымыланы, самоназвание нымылъын, нымылъу) — оседлые жители побережий, занимающиеся морским рыбным промыслом. Исконный язык — алюторский, поэтому всю группу также иногда называют алюторцами. Включают:
  • паланцы (северо-западное побережье Камчатки между сёлами Усть-Воямполка и Лесная)
  • карагинцы (побережье Карагинского залива между сёлами Ука и Тымлат)
  • алюторцы (северо-восточное побережье Камчатки между сёлами Тымлат и Олюторка)

К береговым корякам близки кереки (берег Берингова моря между бухтой Наталья и мысом Наварин), в советское время включавшиеся в состав коряков.

Первые упоминания о коряках встречаются в документах середины XVII века.

Предки коряков являются, судя по культурной близости, создателями охотской культуры (1 тыс. н. э.).

Жилища коряков представляют собой конические переносные чумы— яранги. Также жилищами служили округлые полуземлянки диам. 3-12 м с центр.квадратными или округлыми очагами, обложенными камнями.

Численность

Численность коряков в России: <timeline> ImageSize = width:500 height:300 PlotArea = left:40 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:9000 ScaleMajor = unit:year increment:1000 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1926 color:gray1 width:1 
  from:0 till:7438 width:15  text:7438 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1939 color:gray1 width:1 
  from:0 till:7339 width:15  text:7339 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1959 color:gray1 width:1 
  from:0 till:6168 width:15  text:6168 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1970 color:gray1 width:1 
  from:0 till:7367 width:15  text:7367 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1979 color:gray1 width:1 
  from:0 till:7637 width:15  text:7637 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1989 color:gray1 width:1 
  from:0 till:8942 width:15  text:8942 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2002 color:gray1 width:1 
  from:0 till:8743 width:15  text:8743 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1 
  from:0 till:7953 width:15  text:7953 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Численность коряков в населённых пунктах (2002 г.)

Камчатский край:

• пгт Палана 1212
• село Тымлат 706
• село Манилы 565
• село Седанка 446
• село Лесная 384
• село Вывенка 362
• пгт Оссора 351
• село Тиличики 329
• село Карага 289
• село Слаутное 254
• село Таловка 254
• город Петропавловск-Камчатский 245
• село Тигиль 203
• село Хаилино 201
• село Воямполка 163
• село Ивашка 162
• село Хайрюзово 102

Магаданская область:

• село Верхний Парень 262
• пгт Эвенск 234
• село Тополовка 160

Доля коряков по районам и городам России (по переписи 2010 года)

(указаны муниципальные образования, где доля коряков в численности населения превышает 5 %):

муниципальный район, городской округ	Субъект РФ	% коряков
Пенжинский район	Камчатский	42,9
ГО поселок Палана	Камчатский	35,1
Карагинский район	Камчатский	31,7
Тигильский район	Камчатский	28,7
Северо-Эвенский район	Магаданская	24,1
Олюторский район	Камчатский	21

Культура коряков

Ничто не показывает столь близкой связи между культурой коряков и индейцев северной части Тихого Океана, чем их мифология. В то время как некоторые религиозные события могли быть заимствованы в конце периода, мифы обычно отражают состояние ума в течении длительного времени, и даже самых отдалённых периодов . Cходство между жизнью чукчей и коряков велико, хотя, характерные черты эскимосов, как правило, исчезают. Среди коряков и камчадалов, элементы сходства с эскимосами постепенно уменьшались,в то время как количество мифов, доказывающее обратное, увеличивалось.

Галерея

• Koryaks.JPG

  Корякские горы с вертолета

• Koryak-Rüstung.jpg

  Корякские доспехи

• Korjacká osada.jpg

  Корякская осада

• Korjaci na střeše zimního obydlí.jpg
• Palana.jpg

  Современные постройки. Палана — бывшая столица Корякского автономного округа

Литература

• Коряки // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Антропова В. В. Культура и быт коряков. — Л.: Наука, Ленингр. отделение, 1971. — 216 с.
• Вдовин И. С. Коряки-оленеводы на Камчатке в XVIII–XIX вв. // Краевед. записки / Камч. обл. краевед. музей. — Петропавловск-Камчатский, 1970. — Вып. 5.
• Вдовин И. С. Очерки этнической истории коряков. — Л., 1963.
• Гурвич И. С., Кузаков К. Г. Корякский национальный округ. М., 1960.
• [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas/0/etno_id/66 Коряки] // [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas Этноатлас Красноярского края] / Совет администрации Красноярского края. Управление общественных связей ; гл. ред. Р. Г. Рафиков ; редкол.: В. П. Кривоногов, Р. Д. Цокаев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Красноярск: Платина (PLATINA), 2008. — 224 с. — ISBN 978-5-98624-092-3.
• Линденау Я. И. Описание народов Сибири (первая половина XVIII века). Историко-этнографические материалы о народах Сибири и Северо-Востока. — Магадан: Магаданское кн. изд-во, 1983. — 176 с.: ил. — Серия «Дальневосточная историческая библиотека».
• Нагайбаки // Народы России. Атлас культур и религий. — М.: Дизайн. Информация. Картография, 2010. — 320 с. — ISBN 978-5-287-00718-8.
• Народы России: живописный альбом, Санкт-Петербург, типография Товарищества «Общественная Польза», 3 декабря 1877, ст. 538.
• Народы Сибири, М. — Л., 1956.
• Стебницкий С. Н. [nomadica.ru/biblioteka/se_38_1_stebnickiy.html Нымыланы-алюторцы] // Советская этнография, 1938, №1, ст. 129-144
• Стебницкий С. Н. Очерки этнографии коряков. СПб.: Наука, 2000.
• Chard C. S., Merbs B.P., Vasil'evskii R.S.Ancient Koryak Culture // American Antiquity, Vol. 30, No. 1 (Jul., 1964), pp. 19-24.  (англ.)
• Collins H.B.Culture Migrations and Contacts in the Bering Sea Region // American Anthropologist, New Series, Vol. 39, No. 3, Part 1 (Jul. - Sep., 1937), pp.375-384.  (англ.)

• Jochelson W.The Mythology of the Koryak // American Anthropologist, New Series, Vol. 6, No. 4 (Jul. - Sep., 1904), pp. 413-425.  (англ.)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Коряки

Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.