Крат, Михаил Николаевич

Крат Михаил Николаевич
Михаил Николаевич Крат
Дата рождения	6 августа 1892(1892-08-06)
Место рождения	Гадяч, Полтавская губерния, Российская империя
Дата смерти	8 августа 1979(1979-08-08) (87 лет)
Место смерти	Детройт, США
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	Подполковник (РИА) Полковник (УНР)
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России
Награды и премии

Михаил Николаевич Крат (укр. Михайло Миколайович Крат; 1892, Гадяч, Полтавская губерния — 1979, Детройт, США) — полковник армии Украинской народной республики (УНР), в эмиграции — генерал-хорунжий Украинской национальной армии.

Биография

Семья и служба в русской армии

Родился в дворянской семье. Дед — офицер, затем начальник таможни, отец — офицер, служил в лейб-гвардии Егерском полку, был командиром 132-м Феодосийского полка.

Учился в Сумском кадетском корпусе, окончил 1-й кадетский корпус в Санкт-Петербурге (ещё будучи кадетом, познакомился с украинской литературой), Павловское военное училище (1911). С 1911 служил в 93-м пехотном Иркутском полку, в составе которого участвовал в Первой мировой войне.

В начале войны ранен, в сентябре 1914 его правую руку в госпитале перевязывала великая княжна Ольга Николаевна. Отличился в бою под Лодзью 7 ноября 1914, в котором получил три пулевых ранения (в том числе в левую руку), был награждён орденом св. Георгия IV степени (на этот раз ему в госпитале делали перевязки как Ольга Николаевна, так и великая княжна Татьяна Николаевна, что нашло отражение в их дневниках).

После госпиталя, в начале 1915 находился на дальнейшем излечении в Крыму, затем вернулся в полк. С 1917 — подполковник (за отличие). С декабря 1917 — помощник начальника оперативного отдела штаба Киевского военного округа.

Украинский офицер

С апреля 1918 работал в Гадячской земской управе. С ноября 1918 — командир 33-го пехотного Ахтырского полка. С декабря 1918 — командир сводной группы войск армии УНР, действовавшей в Донбассе против частей белой армии. С 16 января 1919 — начальник Республиканской дивизии армии УНР. С середины февраля 1919 — помощник начальника Запорожской дивизии (с середины мая — 6-й Запорожской дивизии) Действующей армии УНР. С 18 августа 1919 — командир 8-го Черноморского полка 3-й Железной дивизии армии УНР. Участник Первого Зимнего похода армии УНР (1919—1920), начальник штаба Сводной Запорожской дивизии.

В 1920 — член военной делегации УНР, направленной в Крым к главнокомандующему Русской армией генералу Петру Врангелю для ведения переговоров о совместных действиях против большевиков. Затем — командир 1-го дивизиона конно-егерской орудийной бригады Отдельной конной дивизии Армии УНР. Вместе с армией УНР был интернирован в польских лагерях.

Эмигрант

С 1924 жил в эмиграции в Польше, работал бухгалтером. С 1941 — член дирекции Союза украинских кооперативов в Хелме.

С марта 1945 состоял при штабе Украинской национальной армии (УНА) генерала Павла Шандрука. C апреля 1945 — продвигался для назначения командиром 14-й гренадерской дивизии СС «Галичина», протекцию составил Шандрук. Был произведён Шандруком в генерал-хорунжие. С 1945 был интернирован в Италии, украинский комендант лагерей военнопленных в Белларии и Римини. В 1947 (или 1948) вместе с военнослужащими дивизии эмигрировал в Великобританию.

В декабре 1951 переехал в США, жил в Детройте. Возглавлял Братство бывших военнослужащих первой украинской дивизии Украинской национальной армии. Похоронен на кладбище в Саут-Баунд-Бруке.

Литература

• Тинченко Я. Офiцерський корпус Армii Украiнськоi Народноi Республiки (1917—1921). Книга I. — Киев, 2007. — С. 221—222.

Ссылки

• [gromada-lv.at.ua/index/0-16 О генерале Михаиле Крате и его семье]

Отрывок, характеризующий Крат, Михаил Николаевич

Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.