Крестовые походы пастушков

Крестовые походы пастушков — антифеодальные восстания XIII—XIV вв. в Южных Нидерландах и Франции. Первый из них состоялся в 1251 году во время седьмого крестового похода, второй имел место в 1320. Походы получили такое название в связи с тем, что предводители восстаний считали себя «пастырями (пастухами) божьими».

Первый поход пастушков (1251)

В 1248 году король Франции Людовик IX пошёл на седьмой крестовый поход, но после поражения крестоносцев он был взят в плен около Дамиетта в Египте.

Крестьянское движение возникло в северной Франции в поддержку Людовика. Возглавил его некий Яков, бывший монах, который утверждал, что получил указание от Девы Марии вести пастухов Франции в Святую Землю, чтобы спасти Людовика. В движении приняло участие около 100 тыс. крестьян и бедняков. Яков двинулся в Париж, где встретился с матерью Людовика IX, действующей регентшей Бланкой Кастильской.

Группа восставших разделилась после выхода из города и создала беспорядки в Руане, Туре и Орлеане. В Амьене, а затем в Бурже, они также начали нападать на евреев. Власти арестовали и отлучили от церкви крестоносцев. Однако группа оказала сопротивление властям недалеко от города Буржа, в результате чего предводитель восстания был убит.

Второй поход пастушков (1320)

В 1315 году на Европу обрушился ужасный голод, самый страшный за всю её историю. Лето 1314 было дождливым, а летом 1315 разразился настоящий потоп. Результатом был катастрофический неурожай. Голод свирепствовал так сильно, что в Париже или Антверпене люди сотнями умирали прямо на улицах. Не лучше обстояло дело и в деревнях. Стали нередкими случаи каннибализма. Цена на зерно выросла в пять раз. Булочники выпекали хлеб с винным осадком и всяческими отбросами. В 1316 и 1317 годах снова были неурожаи. Только в 1318 году наступило некоторое улучшение, но последствия бедствий были велики — эпидемии и беспорядки ещё долго наблюдались во многих районах.

В 1320 году крестьяне Северной Франции отправились в Святую землю. По легенде, у молодого пастуха было видение, что ему на плечо села волшебная птица, затем она превратилась в молодую девушку, которая призвала его на битву с неверными. Так возникла идея крестового похода «пастушков». По дороге число «пастушков» быстро увеличивалось.

Во время похода отряды добывали себе пропитание у местных жителей, то есть грабежами, и в первую очередь страдали евреи. «Пастушки» смогли добраться до Аквитании, но власти решили принять меры против «пастушков», которые разоряли Юг Франции грабежами, так как продвигались очень медленно. Папа Иоанн XXII выступил с проповедью против них, а король Филипп V выступил против них с войсками, которые расправились с крестьянским войском.

Литература

• [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/13135/%D0%9F%D0%90%D0%A1%D0%A2%D0%A3%D0%A8%D0%9A%D0%98 Пастушки]. Советская историческая энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия . Под ред. Е. М. Жукова. 1973—1982.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/118918/%D0%9F%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8 Пастушки]. Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия. 1969—1978.
• [middle_age_world.academic.ru/853/%D0%9F%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8 Пастушки]. Средневековый мир в терминах, именах и названиях. — Минск: Беларусь. Е. Д. Смирнова Л. П. Сушкевич В. А. Федосик. 1999.

Отрывок, характеризующий Крестовые походы пастушков

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.