Критское восстание (1866—1869)

Критское восстание 1866—1869 годов обычно называют как «Великая критская революция», чтобы отличить его от других восстаний (греч. Κρητική Επανάσταση) на Крите против Османской империи.

Христиане Крита восстали вместе с материковой Грецией во время Войны за независимость 1821 года. Однако османы успешно обороняли города Ханья, Ретимно, Ираклио и Агиос-Николаос, пока в 1828 году остров не стал провинцией Египта, османского вассала. В 1840 году Крит вернулся под прямое управление Стамбула.

Неудачные восстания 1841 и 1858 годов не смогли объединить остров и материковую Грецию, но заставили власти пойти на уступки христианам: им дали право на ношение оружия, провозгласили равноправие христианского и мусульманского вероисповедания, были созданы советы христианских старейшин, управляющие образованием и имеющие судебные полномочия в сфере обычного и семейного права. Уступки возмущали мусульманскую общину, тогда как христиане требовали продолжения реформ, считая своей конечной целью присоединение к Греции.

Восстание

Когда несколько петиций к султану остались без ответа, были сформированы вооруженные отряды, и было официально объявлено восстание 21 августа 1866 года. Восстание вызвало немедленное сочувствие в Греции и в других странах Европы. Повстанцы получили контроль в центре острова, но не смогли взять четыре укрепленные крепости на северном побережье и южный город Иерапетра.

Аркади

Бурную реакцию среди либеральных кругов Западной Европы вызвали зверства османских войск после штурма монастыря Аркади, в котором располагался штаб повстанцев и значительное количество беженцев. Когда турки ворвались в монастырь, повстанцы взорвали арсенал, что повлекло значительные жертвы.

Результаты

На остров была направлена комиссия во главе с великим визирем Мехмедом Эмином пашой, которая прибыла на остров в октябре 1867 года и оставалась там в течение четырёх месяцев. Помимо военно-полицейских мер, визирь издал Органический закон (ограниченную конституцию), который дал критским христианам контроль над местной администрацией.

Восстание в литературе

Восстание критян упомянуто в романе Жюля Верна «20 000 льё под водой», написанном одновременно с событиями. Капитан Немо на своём подводном корабле «Наутилус» снабжает критских повстанцев боеприпасами.

См. также

• Аркади (пароход)
• Панэллинион (пароход)
• Михалис Яннарис
• Гавриил (Маринакис)

Отрывок, характеризующий Критское восстание (1866—1869)

«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.