Кругобайкальский тракт

Кругобайка́льский тракт — колёсная почтовая дорога на юге Сибири. Часть Главного Сибирского почтового тракта.

История

Освоение и колонизация Южной Сибири подразумевала под собой строительство путей сообщения, поэтому было решено строить почтовый тракт в Сибирь. Указ о строительстве дороги был издан в 1796 году. К тому же, тогдашние главные центры сибирской торговли — Иркутск и Кяхта — не были соединены между собой дорогой.

Первая дорога была построена в 1796 — 1801 годах и проходила через Култук и Монды в Монголию (ныне Тункинский тракт). Для соединения Кяхты с Иркутском кяхтинский купец Игумнов построил ещё одну дорогу через перевалы горного хребта Хамар-Дабан. Она стала называться Кругобайкальской Игумновской. Однако эта дорога не удовлетворяла потребностям быстрорастущей транспортной системы Сибири. Граф Муравьев-Амурский предложил в 1863 году построить новую дорогу, которая должна была проходить из Иркутска через Култук и Слюдянское зимовье вдоль южного берега Байкала до Посольского монастыря (ныне село Посольское). Строительство было начато в 1863 и закончено в 1869 году.

Кругобайкальское восстание 1866 года

Строительство дороги велось преимущественно ссыльными поляками, поднявшими в 1866 году восстание. Несколько групп ссыльных поляков во главе с Шарамовичем и Арцимовичем обезоружили конвой и решили прорваться к российско-китайской границе, но были схвачены и казнены в Иркутске.

Современное состояние

В результате подъема уровня Байкала, после строительства Иркутской ГЭС и создания водохранилища, часть дороги оказалась затоплена. Наиболее ярко это видно близ Шаманского мыса, где остатки дороги выходят из Байкала и тут же в него входят. По Олхинскому плато и вдоль берега озера на месте Кругобайкальского тракта проходит федеральная трасса «Байкал». Профиль тракта, практически, сохранился без изменений.

Литература

• П. А. Кропоткин Дневник П. А. Кропоткина. Государственное издательство. Москва, Петроград. 1923. стр. 100 - 109

Отрывок, характеризующий Кругобайкальский тракт

Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.