Кубинская оттепель

Кубинская оттепель (англ. Cuban Thaw, исп. El deshielo cubano-estadunidense) — клише, используемое в западных СМИ, для обозначения нового этапа в развитии политических и торгово-экономических отношений между США и Кубой, характеризующегося спадом напряжения между этими странами. Процесс начался в конце 2014 года, спустя более пятидесяти лет с момента Карибского кризиса и разрыва дипломатических связей.

17 декабря 2014 года президент США Барак Обама и лидер Кубы Рауль Кастро объявили о старте нормализации двусторонних отношений между Соединёнными Штатами и Кубой. Договорённости были заключены несколько ранее с участием Папы Франциска. Инициативу одновременно поддержали Канада и Ватикан.

20 июля 2015 года состоялось возобновление работы посольств обеих стран в Гаване и Вашингтоне, ликвидированных, когда правительство Фиделя Кастро заключило союз с Советским Союзом. В дальнейшем ожидается послабление ограничений миграционной политики государств, упрощение денежных переводов, интеграция американских банков в кубинскую финансовую систему, а также развитие двухсторонней туристической программы.

20 марта 2016 года президент США Барак Обама посетил Кубу с двухдневным визитом, что является первым официальным визитом главы Белого дома с 1928 года.

Обмен политзаключёнными

Ещё в мае 2012 года сообщалось, что американское правительство отклонило «шпионскую сделку», предложенную Кубой — выдать троих оставшихся осуждённых из группы, известной как «Кубинская пятёрка», в обмен на сотрудника Алана Гросса. Последний был признан виновным в нелегальном распространении компьютерного и спутникового оборудования, расценённого кубинским правосудием как шпионаж в пользу США.

Несмотря на первоначальные отказы, передача заключённых состоялась в декабре 2014 года, когда Барак Обама заявил о «потеплении». Помимо Гросса, амнистирован был и Роландо Трухильо, кубинский офицер, работавший на разведку США и отсидевший около 20 лет в тюрьме. На 12 января 2015 года все 53 кубинских диссидента были освобождены по просьбе Белого дома.

Миграционная политика и финансовые перемены

Хотя экономическая блокада Кубы может быть отменена только решением Конгресса, президентская администрация предприняла ряд шагов по ослаблению контроля передвижений американских граждан между странами, а также локализации запретов импорта и экспорта товаров.

В ежегодном послании президента Конгрессу 2015 года Обама призвал обе палаты снизить кубинское эмбарго.

Тем временем правительство Кастро не спешит вводить послабления для американцев. Этот вопрос будет обсуждаться на двусторонних переговорах в Гаване.

Чартерные рейсы между Международным аэропортом им. Джона Кеннеди в Нью-Йорке и Международным аэропортом им. Хосе Марти в Гаване, управляемые Sun CountryAirlines, начали работать в марте 2015 года.

20 марта 2016 года, впервые с 1959 года, была заключена первая сделка на Кубе

Переговоры

После того, как администрация Обамы объявила о начале пересмотра отношений с Кубой, был установлен график и место январских переговоров. Для правительств приоритетной задачей стала реорганизация посольств. Тем не менее, представители обеих стран выразили обеспокоенность другими важными вопросами предстоящего события.

21 января В Гаване Соединённые штаты и правительство Кубы начали диалог, чтобы обсудить дальнейшие моменты нормализации отношений. Американская делегация, возглавляемая помощником госсекретаря США Роберта Якобсона, и, с другой стороны, Джозефиной Ферреро, главой отделения по делам Северной Америки, провели первое закрытое заседание в гаванском конференц-центре. Центральным обсуждением стала миграционная политика. Представитель правительства Кастро призвал США не давать иммиграционные льготы беженцам. Кроме того, кубинская сторона опасается, что политические дебаты не дадут существенных результатов, если Америка не исключит Кубу из списка стран-спонсоров терроризма. Куба одна из четырёх стран, признанных таковыми, наряду с Ираном, Суданом и Сирией. В итоге США пересмотрят вопрос о её статусе.

Американское представительство настаивало, что «соблюдение прав человека, свобода выражения мнений и собраний» — решающий фактор на пути становления отношений между государствами.

Вторая часть переговоров прошла в Вашингтоне 15 февраля 2015 года. Участники охарактеризовали их как продуктивные, что некоторые вопросы близки к завершению, но статус Кубы как международного спонсора терроризма по-прежнему мешает сторонам прийти к консенсусу. Однако, Джозефина Видаль заявила, что на создание посольств не повлияет окончательный результат данной проблемы.

В третий раз делегации встретились 16-17 марта. 10-11 апреля на Саммите Америк Кастро и Обама провели встречу, где первый извинился за резкую критику США из-за экономического эмбарго. Лидеры выразили надежду на более тесные отношения в будущем.

14 апреля Барак Обама сообщил Конгрессу, что хочет исключить Кубу из списка стран-спонсоров терроризма. Он объяснил это тем, что «кубинское правительство не поддерживало террористов на протяжении последних шести месяцев и предоставляет гарантии не делать этого в будущем».

20 июля 2015 года состоялось возобновление работы посольств обеих стран в Гаване и Вашингтоне, ликвидированных, когда правительство Фиделя Кастро заключило союз с Советским Союзом. В дальнейшем ожидается послабление ограничений миграционной политики государств, упрощение денежных переводов, интеграция американских банков в кубинскую финансовую систему, а также развитие двухсторонней туристической программы.

20 марта 2016 года президент США Барак Обама посетил Кубу с официальным визитом, что является первым официальным визитом главы Белого дома с 1928 года.

Внутригосударственные дискуссии

США

Процесс сближения двух стран стран был раскритикован рядом американских политиков, в частности, сенатором от штата Флорида Марко Рубио. Республиканец кубинского происхождения заявил, что «дипломатическое признание признаёт легитимным правительство, которое это не заслуживает»

Учитывая результаты выборов в Сенат США 2014 года, Роберт Менендес, сенатор демократической партии от штата Нью-Джерси, также как и Марко Рубио с кубинскими корнями, был вынужден уйти с поста председателя Комитета по международным отношениям в январе 2015 года. Несмотря на это, ещё являясь главой ведомства, он был одним из первых, кто отрицательно отозвался о решении Обамы. 17 декабря по информации, опубликованной ежедневной газетой USA Today, Менендес подверг критике президента «за ущемление американских ценностей» и его администрацию за «ошибочное вознаграждение тоталитарного режима». Сенатор стал среди немногих демократов, кто не поддержал «потепление».

Оппоненты в Конгрессе пообещали не допустить реализацию проекта; Рубио заявил, что будет препятствовать поддержанию кандидатуры на пост посла в Кубе, которого Обама может назначить.[ Техасец Тед Круз назвал политические изменения «трагической ошибкой». С другой стороны, ссылаясь на обращение «Ассошиэйтед Пресс», несколько бизнес-организаций, таких как Торговая Палата США, вероятно «окажут давление» на конгрессменов для восстановления дипломатических отношений с Кубой. Сенатор от республиканской партии от Аризоны Джеф Флейк, сторонник «оттепели», прогнозировал, что многие политики изменят своё решение.

Госсекретарь США Джон Керри выразил поддержку Бараку Обаме в этом вопросе и заявил, «что 11 миллионов граждан Кубы ждали слишком долго — больше полувека — воплощения своих демократических стремлений».

Хиллари Клинтон, кандидат на пост президента США и бывший госсекретарь в правительстве Обамы, одобрила принятые решения. Она заметила: «Санкции подогревали кубинское правительство во всех государственных проблемах винить Штаты», и что «эмбарго не повлияло ни на свободу слова, ни на свободу самовыражения и осуждённых по политическим причинам».

Куба

Ещё в 2013 году Рауль Кастро, преемник своего брата, заявил о «постепенной передаче государственных дел молодым поколениям». Он пообещал уйти в отставку к 2018 году.

Фидель Кастро приветствовал продвижение в урегулировании отношений в заявлении, опубликованном 27 января 2015. Как сообщалось, он заявил, что хоть и «не доверяет американским политикам», но считает, что «мы всегда поддерживаем отношения со всем миром».

Военное присутствие американцев в Гуантанамо

28 января 2015 года во время саммита латиноамериканских лидеров в Сан-Хосе, Коста-Рика, Рауль Кастро сделал заявление, что США должны вернуть базу в заливе Гуантанамо и снять эмбарго для изменения в отношениях между странами.

В ответ на это на следующий день Белый дом дал официальный ответ, что «не может идти речи о таком шаге». «Президент верит, что тюрьма в Гуантанамо должна быть закрыта, но американские войска должны находиться на Кубе», — такова позиция Вашингтона.

Реакция

В целом, международная общественность высоко оценила урегулирование полувековой отчуждённости США и Кубы.

Польская международная служба радио информировало, что глава МИД Польши «поощряет Вашингтон в продвижении отмены длительного эмбарго».

Россия выразила поддержку двусторонних соглашений и исключения Кубы из списка стран-спонсоров терроризма, а также заметила, что политика санкций не даст результатов.

Израиль стал одной из немногих стран, не сделавших заявление по этому поводу. Кубино-израильские связи были разорваны в 1960-х; единственное государство наряду с Соединёнными штатами, которое лоббировало санкционный режим против Кубы.

Президент Венесуэлы Николас Мадуро отметил, что это «доблестный и исторический шаг» на пути нормирования политической напряженности.

Канадское правительство также одобрило структурные изменения в дипломатических отношениях США и Кубы.

Ссылки

• [www.golos-ameriki.ru/content/kerry-us-cuba/2568008.html Голос Америки: "Госсекретарь США поддержал]
• [en.wikipedia.org/wiki/Cuban_Thaw]

Отрывок, характеризующий Кубинская оттепель

– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.