Латинство
Лати́нство (лати́няне) — общепринятый термин в средневековой русской литературе для обозначения папского католицизма. В более позднее время часто имеет негативную коннотацию. Происхождение связано с использованием латинского языка в качестве богослужебного вплоть до Второго Ватиканского Собора.
В контексте отношений между грекокатоликами и католиками латинского обряда может относиться к последним в более узком смысле.
История отношения в Русской церкви
Собор, состоявшийся в 1620 году в Москве при Патриархе Филарете подтвердил сложившуюся в Русской церкви практику перекрещивать «латинян» при их присоединении к православию, то есть присоединять по 1-му чину, предусмотренному для иноверцев и язычников.
Практика перекрещивания в Москве была отменена Большим Московским Собором 1666-67 года по настоянию Антиохийского Патриарха Макария III,при этом ссылались на Константинопольский собор 1484 года. Собор в Константинополе (Константинопольский Патриархат) 1757 года принял решение о «перекрещивании латинян»; но Российскою церковью решение воспринято не было.
16 декабря 1969 Священный синод постановил: «В порядке разъяснения уточнить, что в тех случаях, когда старообрядцы и католики обращаются в Православную Церковь за совершением над ними святых таинств, это не возбраняется»[1].
В своём содокладе Экуменическая деятельность Русской Православной Церкви на Поместном Соборе 1971 года митрополит Никодим подчеркнул значение этого решения: «Считаю необходимым отметить решение Святейшего Патриарха Алексия и Священного Синода от 16 декабря 1969 года, продиктованное душепопечительной заботой нашей Церкви о своих братьях во Христе, согласно которому священнослужители Московского Патриархата получили разрешение преподавать благодать святых таинств католикам и старообрядцам в случаях крайней в сем духовной необходимости для последних и при отсутствии на местах их священников, поскольку мы имеем общую с ними веру в отношении таинств»[2]. Поместный Собор РПЦ в 1971 году одобрил данное решение в числе всех прочих, принятых Священным Синодом за истекший период деятельности.
29 июля 1986 Священный синод «имел суждение о Разъяснении Священного Синода от 16 декабря 1969 года о допуске в порядке икономии к Святым Тайнам римокатоликов. Постановили: Ввиду поступающих запросов по поводу данного Разъяснения Священный Синод сообщает, что практика эта не получила развития, и определяет отложить применение синодального Разъяснения от 16 декабря 1969 года до решения этого вопроса Православной Полнотой»[3].
Напишите отзыв о статье "Латинство"
Литература
- А. С. Павлов. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против латинян. СПб., 1878.
- Россия и латинство. — Сборник статей. Берлин, 1923.
- Митрополит Елевферий. «Папство» в вопросе соединения Церквей. Париж, 1940
- Д. П. Огицкий, священник Максим Козлов. Православие и западное христианство. — Московская Духовная Академия, 1995.
- Митрополит Филарет. Разговоры между испытующим и уверенным в православии восточной греко-российской церкви.
Примечания
См. также
Ссылки
- [www.krotov.info/spravki/temy/a/antikatolich.html Антикатоличество] в библиотеке Якова Кротова
- Николай Тальберг. [www.krotov.info/libr_min/t/talberg/talb17.html Ограждение православных от латинской пропаганды // История Церкви.]
- Амвросий Оптинский. [www.pravoslavie.ru/put/nasledie/blagosklonlatin.htm преп. ОТВЕТ БЛАГОСКЛОННЫМ К ЛАТИНСКОЙ ЦЕРКВИ О НЕСПРАВЕДЛИВОМ ВЕЛИЧАНИИ ПАПИСТОВ МНИМЫМ ДОСТОИНСТВОМ ИХ ЦЕРКВИ]
- [www.inopressa.ru/lemonde/2007/08/02/16:39:39/orthodoxie «С точки зрения православия, Запад всегда стремился к завоеванию и власти»] Интервью с Жаном-Франсуа Колозимо, преподавателем Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже // LE MONDE 01.08.07
Отрывок, характеризующий Латинство
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
