Лебег, Николя
| Николя Лебег Nicolas Lebègue | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Профессии | |
| Жанры | |
Николя Лебег (фр. Nicolas Lebègue, приблизительно 1631 – 6 июля 1702) — французский композитор эпохи барокко, органист и клавесинист. Он родился в Лане и в 1650-х обосновался в Париже, быстро зарекомендовав себя одним из лучших органистов Франции. Он жил и работал в Париже до самой смерти, однако часто совершал поездки в другие города, чтобы консультировать по вопросам конструирования и обслуживания органов. В наши дни репутация Лебега зиждется на его музыке для клавишных инструментов. Он сделал существенный вклад в развитие французской органной школы, создав произведения с отдельными партиями для педальной клавиатуры и развивая жанр Tierce en taille. Его произведения также включают в себя самые ранние изданные неметризованные прелюдии (фр. Prélude non mesuré), а также некоторые самые ранние известные рождественские тропари.
Биография
Лебег родился в Лане, и не известно ничего определенного о его первых годах жизни или обучении музыке. Возможно, его дядя (также носивший имя Николя Лебег), maître joueur d'instrument, играл некоторую роль в музыкальном образовании Лебега. Также ничего не известно об обстоятельствах переезда Лебега в Париж: первое известное упоминание о Лебеге содержится в документе 1661 года, в котором композитор уже описан как «известный парижский органист», поэтому к тому времени он, должно быть, жил и работал в городе достаточно долго, чтобы обеспечить себе основательную репутацию. Такая запись также должна означать, что он занимал позицию органиста в Париже по крайней мере один раз, однако точное место его работы неизвестно. Единственный пост, о котором достоверно известно, что Лебег его занимал — должность в церкви Сен-Мерри, где он работал с 18 декабря 1664 года до самой смерти. Лебег начал издавать свою музыку в 1676 году, и в 1678 был избран одним из «королевских органистов» (organistes du Roi). Этот престижный пост Лебег разделил с Гийомом Габриэлем Нивером, Жаком Дени Томленом и Жан-Батистом Бютерном.
Сохранились многочисленные копии сочинений Лебега, что указывает, что он был широко признанным музыкантом. Он был также известен как эксперт по устройству органа: в этом качестве Лебег путешествовал с консультациями в Бурж, Блуа, Шартр, Суассон и Труа. Помимо этого, Лебег был также влиятельным учителем: среди его учеников были Франсуа Даженкур, Николя де Гриньи и, вероятно, менее известные Габриэль Гарни, Жан Николя Жоффруа и Жиль Жюльен. Также при содействии Лебега Пьер Дюмаж получил свой первый важный пост в соборной церкви Сен-Кантена.
Скончался в Париже в 1702 году.
Произведения
В музыке для клавишных инструментов, созданной Лебегом, заключена его историческая роль в музыке эпохи барокко. В Париже было издано пять коллекций музыки для органа и клавесина:
- Les pièces d'orgue (1676): 8 сюит для органа в восьми церковных ладах
- Les pièces de clavessin (1676): клавесинные произведения
- 2e livre d'orgue (1678): месса
- 3e livre d'orgue (1685): 10 офферториев, 4 симфонии, 9 рождественских тропарей, 8 церковных произведений иной направленности и сочинение Les Cloches (колокола)
- Second livre de clavessin (1687): клавесинные сюиты.
Еще несколько сочинений для клавесина и приблизительно 20 работ для органа сохранились в рукописных копиях. Лебегова музыка для клавесина продолжает традицию, установленную Жаком Шамбоньером и Луи Купереном. В неизмеренных прелюдиях первой книги (самые ранние изданные композиции данного вида) Лебег пользуется измененной версией свободной нотации, изобретенной Купереном; эти изменения, как Лебег пишет в предисловии, стремятся «представлять прелюдии максимально упрощенно»; сами Лебеговы прелюдии намного короче и проще, чем прелюдии Куперена. С целью упрощения Лебег использовал дольные длительности нот, в противоположность целым нотам Куперена повсюду. Однако ни один из современных Лебегу композиторов не принял измененную нотацию, и вторая коллекция музыки Лебега для клавесина уже не включала неметризованные прелюдии. Другим важным аспектом стиля Лебега является тенденция к стандартизации: многие его композиции начинаются с пары форм «аллеманда-куранта», в нескольких других затем следует сарабанда, а затем — джига. Лебег был более формален, чем его предшественники, в наименовании своих произведений: ни у одного произведения Лебега нет описательных названий, обычно ассоциирующихся с французской школой клавесина.
Les pièces d'orgue, первая изданная коллекция органной музыки Лебега, включает восемь наборов, покрывая все восемь ладов. Эта коллекция, как часто полагают, — одна из самых прекрасных коллекций французской барочной органной музыки, а также одна из самых важных ступеней в развитии французской школы органа. Лебег был, вероятно, первым среди французских композиторов, кто ввел в свои произведения отдельные партии, написанные для педальной клавиатуры. Он также развивал одну из самых характерных форм французской органной музыки — [Récit de] Tierce en taille — а также trio à deux dessus — трёхголосое полифоническое произведение с двумя частями для правой руки и одной — для левой (что отличается от другой французской формы trio à trois claviers (трио для трех клавиатур), в которой органист должен использовать два мануала и педальную клавиатуру). По сравнению с этими инновационными работами произведения во второй книге Лебега более сдержаны — вероятно, композитор сознательно намеревался писать для непрофессионалов — любителей и новичков (как отмечено в издательском предисловии). Третья коллекция содержит множество различных по формам произведений.
Сохранилось лишь несколько произведений Лебега не для клавишных инструментов: один гимн и коллекция церковных песнопений, изданных в 1687 году в Париже (Motets pour les principales festes de l'année). В то время как гимн является простым псевдогригорианским хоралом, церковные песнопения являются важными, качественно выстроенными работами, инновационными в их использовании органа не в качестве непрерывного баса на протяжении всего произведения, но иногда и как солирующего инструмента. Данные песнопения были составлены для бенедиктинских монахинь женского монастыря Валь-де-Грас. Другие работы, включая «Вечерню для двух хоров», утеряны.
Напишите отзыв о статье "Лебег, Николя"
Литература
- Apel, Willi. The History of Keyboard Music to 1700. — Indiana University Press, 1972. — ISBN 0-253-21141-7.
- Higginbottom, Edward. Nicolas Lebègue//The New Grove Dictionary of Music and Musicians / S. Sadie and J. Tyrrell. — London: Macmillan, 2001. — С. 429.
Отрывок, характеризующий Лебег, Николя
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
