Лейбенстайн, Харви
Поделись знанием:
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
| Лейбенстайн Харви | |
| Harvey Leibenstein | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Янушполь, Волынская губерния (ныне Чудновский район Житомирской области) |
| Дата смерти: |
28 февраля 1994 (71 год) |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: |
экономическая теория принятия решений, теория экономического роста, теория фирмы, экономика |
| Место работы: |
Калифорнийский университет, Иллинойсский технологический институт, Гарвардский университет |
| Известен как: |
автор концепции Х-эффективности |
Харви Лейбенстайн (англ. Harvey Leibenstein; 11 августа 1922, Янушполь, Волынская губерния, СССР — 28 февраля 1994, Кембридж, шт. Массачусетс) — американский экономист, уроженец Украины, входит в список «ста великих экономистов после Кейнса» по версии М. Блауга, является автором концепции X-эффективности и пионером в исследовании концепции порочного круга нищеты и теории «большого толчка».
Биография
Харви родился в еврейской семье 11 августа 1922 года. В 1925 году семья эмигрировала в Канаду.
В 1945 году получил степень бакалавра, а в 1946 году степень магистра в Северо-Западном университете, в 1951 году получил докторскую степень в Принстонском университете.
В 1949 году был специалистом по социальным вопросам Департамента народонаселения ООН, а в 1951 году стал консультантом корпорации Rand. Преподавательскую деятельность начал в 1951 году в Калифорнийском университете, а в период 1960—1967 годы был профессором кафедры экономики в Калифорнийском университете, преподавал в Иллинойсском технологическом институте, затем в период 1967—1987 годы преподавал профессором демографии в Гарвардском университете. В 1978—1979 годы провел в Исследовательском институте при Принстонском Университете. Преподавательскую деятельность прекратил в 1987 году после автомобильной аварии»[1].
Харви умер от рака в возрасте 71 лет.
Основной вклад в науку
Благодаря своей работе «Экономическая отсталость и экономический рост. Исследования в области теории экономического развития» в 1957 году становится пионером в исследовании концепции порочного круга нищеты и теории «большого толчка»[2].
Лейбенстайн является основоположником новой концепции эффективности функционирования фирмы — X-эффективности, когда в 1966 году опубликовал статью «Аллокативная эффективность в сравнении с „X-эффективностью“»[1].
Награды
- 1962 – стипендия Гуггенхайма[3].
Библиография
- Лейбенстайн Х. [analyticalschool.org/milestones-of-economic-thought/ЛейбенстайнЭффект%20присоединения.pdf Эффект присоединения к большинству, эффект сноба и эффект Веблена в теории покупательского спроса]//Вехи экономической мысли Т.1 Теория потребительского поведения и спроса/Под ред. В. М. Гальперина. — СПб.: Экономическая школа. 2000. — С.304-325 — ISBN 5-900428-48-6 (англ. Bandwagon, snob and veblen effects in the theory of consumer's demand, 1950)
- Лейбенстайн Х. [analyticalschool.org/milestones-of-economic-thought/VEHI2_Leibenstein.pdf Аллокативная эффективность в сравнении с «X-эффективностью»]// Вехи экономической мысли Т.2 Теория фирмы/Под ред. В. М. Гальперина. — СПб.: Экономическая школа. 2000. — С.477-506 — ISBN 5-900428-49-4 (англ. Allocative Efficiency and X-Efficiency, 1966)
- Leibenstein H. A Theory of Economic-Demographic Development, — Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1954
- Leibenstein H. Economic Backwardness and Economic Growth, 1957
- Leibenstein H. [down.cenet.org.cn/upfile/52/200751141027182.pdf The Theory of Underemployment in Backward Economies]//The Journal of Political Economy, Vol. 65, No. 2. (Apr., 1957), — pp. 91-103
- Leibenstein H. Entrepreneurship and Development//The American Economic Review, 58(2), 1968, pp.72–83
- Leibenstein H. Organizational or Frictional Equilibria//The Quarterly Journal of Economics, Vol. LXXXIII, No. 4, November 1969
- Leibenstein H. [www.fadep.org/documentosfadep_archivos/D-33_PITFALLS_BENEFIT-COST_ANALYSIS.pdf Pitfalls in Benefit-Cost Analysis of Birth Prevention]//Population Studies, Vol. 23, No. 2. (Jul., 1969), — pp. 161-170
- Leibenstein H. Comment on the Nature of X-Efficiency//The Quarterly Journal of Economics, 86 (2), 1972 — pp.327-331 doi: 10.2307/1880568
- Leibenstein H. Socio-economic Fertility Theories and Their Relevance to Population Policy//International Labour Review, May/June 1974
- Leibenstein H. An Interpretation of the Economic Theory of Fertility//Journal of Economic Literature, Vol. XII, No. 2, June 1974
- Leibenstein H. The Economic Theory of Fertility Decline//The Quarterly Journal of Economics, Vol LXXXIX, No. 1, February 1975
- Leibenstein H. Beyond Economic Man: A New Foundation for Microeconomics, — Cambridge:Harvard University Press, 1976
- Leibenstein H. [books.google.ru/books?id=KGIT9wx79ZsC&pg=PA20&lpg=PA20&dq=X-Efficiency:+From+Concept+to+Theory&source=bl&ots=-EP2byq-ho&sig=pdCDcmepoVh-lxEYXGwDOM7Jd_g&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwir64_l6oXNAhUJYZoKHYtFC144ChDoAQhIMAc#v=onepage&q=X-Efficiency%3A%20From%20Concept%20to%20Theory&f=false General X-Efficiency Theory and Economic Development], — New York: Oxford University Press, 1978
- Leibenstein H. [www.albany.edu/~gs149266/Leibenstein78a.pdf X-inefficiency Exists: A Reply to an Exorcist]//American Economic Review, 68, 1978 — p.208
- Leibenstein H. A Branch of Economics Is Missing: Micro-Micro Theory//Journal of Economic Literature, 17, 1979 — pp.477-502
- Leibenstein H. The General X-Efficiency Paradigm and the Role of the Entrepreneur// Mario Rizzo (ed.)/Time, Uncertainty, and Disequilibrium. — Lexington: Heath 1979, pp.127-139
- Leibenstein H. The Prisoners’s Dilemma in the Invisible Hand: An Analysis of Intrafirm Productivity//American Economic Review, 72, no. 2 (May 1982)— pp.92–97
- Leibenstein H. Property Rights and X-Efficiency: Comment//American Economic Review, 83, 1983 — pp.831-842
- Leibenstein H. Inside the Firm: The Inefficiencies of Hierarchy, — Cambridge: Harvard University Press, 1987.
Напишите отзыв о статье "Лейбенстайн, Харви"
Примечания
- ↑ 1 2 Блауг М. [gallery.economicus.ru/cgi-bin/frame_rightn_newlife.pl?type=in&links=./in/leibernstine/brief/leibernstine_b1.txt&img=brief.gif&name=leibernstine 100 великих экономистов после Кейнса]. — СПб.: Экономикус, 2009. — С. 141-143. — ISBN 978-5-903816-03-3.
- ↑ Нуреев Р.М. [vk.com/doc-101382510_416591806 Экономика развития: модели становления рыночной экономики]. — М.: Норма. — 2008. — С. 17-22. — ISBN 978-5-468-00159-2.
- ↑ John Simon Guggenheim Memorial Foundation [www.gf.org/fellows/all-fellows/harvey-leibenstein/ Harvey Leibenstein].
Отрывок, характеризующий Лейбенстайн, Харви
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
