Леонид (католикос-патриарх всея Грузии)
| Католикос-Патриарх Леонид კათოლიკოს-პატრიარქი ლეონიდე<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 28 ноября 1918 — 11 июня 1921 | ||
| Церковь: | Грузинская православная церковь | |
| Предшественник: | Кирион II | |
| Преемник: | Амвросий | |
| Имя при рождении: | Лонгиноз Соломонович Окропиридзе | |
| Оригинал имени при рождении: |
ლონგინოზ სოლომონის ძე ოქროპირიძე | |
| Рождение: | 15 (27) февраля 1861 Тифлисская губерния | |
| Смерть: | 11 июня 1921 (60 лет) Тбилиси, Грузия | |
Католико́с-Патриа́рх Леони́д (груз. კათოლიკოს-პატრიარქი ლეონიდე, в миру Лонгиноз Соломонович Окропиридзе, груз. ლონგინოზ სოლომონის ძე ოქროპირიძე; 15 (27) февраля 1861, Тифлисская губерния — 11 июня 1921, Тбилиси) — епископ Грузинской православной церкви, с 1918—1921 — католикос-патриарх Грузии.
Содержание
Биография
Уроженец Грузии. Восьми лет он был взят из родительского крова и отдан в духовное училище. Здесь он находился под непосредственным покровом своего родственника дяди, епископа Гурийско-Мингрельского Александра.
В 1884 году он поступил в Киевскую духовную академию и здесь на примере своих наставников, и, главным образом, на живом образце — епископа Сильвестра, начальника Академии, убедился в высоте христианских подвигов и 29 июня 1887 года принял монашество с именем Леонид.
В 1888 году окончил Киевскую духовную академию. Занимался миссионерской и образовательной деятельностью, главным образом на Кавказе; в 1890-х-1910-х годах был архимандритом грузинских монастырей Зедазени, Хирси, св. Иоанна Крестителя. Возглавлял комиссию по исправлению грузинского перевода Библии.
19 апреля 1898 года в Сионском кафедральном соборе Тифлиса хиротонисан во епископа Горийского, викарий Грузинской епархии. Чин хиротонии совершали Экзарх Флавиан (Городецкий), епископы Владикавказский Владимир (Сеньковский), Гурийско-Мингрельский Александр (Окропиридзе) и Алавердский Виссарион (Дадиани).
С 12 августа 1900 года — епископ Имеретинский.
С 1 февраля 1908 года — епископ Гурийско-Мингрельский.
Активно участвовал в движении за автокефалию Грузинской Православной Церкви, которое в 1917 году привело к провозглашению её независимости от Российской.
12 марта 1917 года на Мцхетском Соборе утверждён Местоблюстителем Католикоса Грузии впредь до канонического избрания Католикоса и поручено временное управление Грузинской автокефальной Церковью.
В августе того же года назначен митрополитом Тифлисским с присвоением титула «Тбилели». В сентябре 1917 года был кандидатом в Католикосы, но не был избран[1].
После убийства Кириона II, 28 ноября 1918 года избран его преемником.
В ходе своего патриаршества Леонид столкнулся как с отсутствием международного признания грузинской автокефалии, так и с гонениями на Церковь со стороны захвативших Грузию большевиков (см. Советско-грузинская война).
Скончался 11 июня 1921 года во время охватившей Грузию эпидемии холеры.
Труды
- «Две речи к столетию смерти славного грузинского царя Ираклия II». Тифлис, 1898.
- «Речь при наречении его во епископа» // Прибавление к «Церковным Ведомостям» 1898, № 20, с. 724.
- «Празднование дня Св. Нины и его значение». Кутаиси, 1912.
- «Слова и поучения кн. I. Дни грузинских святых». Поти, 1914.
- «Слово в день царицы Тамары 1-го мая». Тифлис, 1915.
- «Слово в день Св. Нины». Тифлис, 1915.
- «Послание Святейшего Леонида, Католикоса-Патриарха всея Грузии, к Святейшему Тихону, Патриарху Московскому и всея Руси. 5 августа 1919 года». Тифлис, 1920.
Напишите отзыв о статье "Леонид (католикос-патриарх всея Грузии)"
Ссылки
- [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_7178 Леонид (Окропиридзе)] на сайте «Русское православие»
Примечания
- ↑ Соколов А.В. Государство и Православная церковь в России, февраль 1917 – январь 1918 гг. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. - СПб, 2014. - С. 379. Режим доступа: disser.spbu.ru/disser/dissertatsii-dopushchennye-k-zashchite-i-svedeniya-o-zashchite/details/12/483.html
Отрывок, характеризующий Леонид (католикос-патриарх всея Грузии)
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
