Лео Бельмонт

Лео Бельмонт
Leo Belmont
Имя при рождении:	Леопольд (Лейба) Блюменталь
Место рождения:	Варшава
Место смерти:	Варшава
Гражданство:	Российская империя, Польша
Род деятельности:	поэт, прозаик, эссеист, публицист, литературный критик, сценарист, переводчик
Язык произведений:	польский, эсперанто

Лео Бельмонт (настоящие имя и фамилия — Леопольд (Лейба) Блюменталь) (польск. Leo Belmont; 8 марта 1865, Варшава — 19 октября 1941, там же) — польский поэт, прозаик, эссеист, публицист, знаток и переводчик русской и французской литературы еврейского происхождения.

Один из лидеров первого поколения славянской школы литературы на языке эсперанто, произведения которого вошли в «Фундаментальную Хрестоматию» эсперанто. Основатель Польского союза эсперантистов.

Биография

В 1885 году окончил гимназию в Варшаве. Уже в 1892 был включен в список присяжных поверенных Санкт-Петербурга. Жил в России до 1904, после чего вернулся в Польшу.

Одновременно с адвокатской деятельностью активно занимался литературным творчеством. Переселившись в Варшаву, всецело посвятил себя литературной деятельности.

В 1907—1913 издавал газету «Свободное слово» («Wolne Słowo»), в которой помещал политические и критико-литературные статьи и исследования (в частности, о творчестве Льва Толстого), лирические стихотворения, сатиры, поэмы, новеллы, афоризмы и мн. др. которые принадлежали почти все, за немногими исключениями, перу самого Бельмонта.

В 1909 был выслан административным порядком из Варшавы.

Умер в варшавском гетто. Похоронен на лютеранском кладбище Варшавы.

Творчество

Как писатель и человек, Бельмонт занимает особенное место среди польских литераторов: и по характеру, и по содержанию его литературно-публицистическая деятельность не укладывается в какие-либо определенные рамки. Он — автор трех сборников поэтических произведений «Rymy i Rytmy»; он — беллетрист (новеллы «W wieku nerwowym», «Tamten czlowiek», «Notatki warjata»), драматург, переводчик («Евгений Онегин», «Сказание о погроме» Бялика и др.), литературный критик, выдающийся публицист, экономист («Socializm i sprawiedliwość», «Zarys nauki handlu», перевод «Философии денег» Зиммеля), талантливый оратор, эсперантист, пишущий руководства и произведения на международном языке, и т. д.

Радикал по убеждениям, индивидуалист, не мирящийся ни с одним идейным или партийным лагерем, легко возбуждающийся до пафоса и весьма склонный к сарказму, типичный, по общему признанию, представитель еврейских интеллекта и психики, считался в разных общественных группах и партиях и чужим, и вместе с тем своим. Как публицист и оратор, не щадил ни реакционеров, ни прогрессистов, ни националистов, ни космополитов, ни поляков, ни евреев.

Автор повестей, сборников новелл, статей, киносценариев, в том числе:

• Zaślubiny śmierci,
• Kapłanka miłości,
• W wieku nerwowym,
• Sprawa przy drzwiach zamkniętych,
• Nowele i satyry,
• Rymy i rytmy
• Социализм и справедливость и др.

Киносценарии

• 1931 — Uwiedziona
• 1928 — Przeznaczenie
• 1922 — Выстрел

Занимался переводами с русского и французского на польский язык (например, «Евгения Онегина» Пушкина и «Михаила Строгова» Ж. Верна).

Кроме того, занимался иудаикой.

Ссылки

• [esperanto.net/literaturo/autor/blumenthal.html Leo Belmont (Leopold Blumenthal)] (эсп.)

Отрывок, характеризующий Лео Бельмонт

– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.