Майковы
Поделись знанием:
После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
Майковы | |
| |
Описание герба: Выдержка из Общего гербовника | |
Девиз: |
НЕ ОСТАНУСЬ [1] |
---|---|
Том и лист Общего гербовника: |
III, 63 |
Часть родословной книги: |
VI |
Подданство: | |
Великое княжество Московское | |
Царство Русское | |
Российская империя |
Эта статья — о дворянском роде. О носителях фамилии см. Майков.
Майковы — русский дворянский род, происходящий от Андрея Майка, дьяка великих князей Василия Васильевича и Ивана Васильевича, упоминаемого в актах 1453—1501 годов. Иван Майков был губным старостой в Рязани (1591). Его сын Григорий за участие в московском осадном сиденье жалован вотчиной в Ярославском уезде (1619). Род Майковых внесён в VI часть родословных книг Петроградской и Ярославской губерний.
Известные представители рода
- Нил Сорский (в миру Николай Майков; 1433—1508) — православный святой, знаменитый деятель русской церкви. Как сообщает в своём «Сборничке» инок Кирило-Белозерского монастыря Герман Подольный — брат основоположника рода Андрея Майка.
- Майков, Василий Иванович (1728—1778) — поэт.
- Майков, Аполлон Александрович (1761—1838) — поэт, директор театров, родной племянник Василия Ивановича Майкова. Его сын:
- Майков, Николай Аполлонович (1794—1873) — живописец и академик. Жена — Майкова, Евгения Петровна (1803—1880) — писательница. Сыновья:
- Майков, Аполлон Николаевич (1821—1897) — известный поэт и переводчик, член-корреспондент РАН. Его сын:
- Майков, Аполлон Аполлонович (1866—после 1917) — русский художник и политический деятель
- Майков, Валериан Николаевич (1823—1847) — литературный критик.
- Майков, Владимир Николаевич (1826—1885) — писатель. Жена — Калита, Екатерина Павловна (1836—1920), писательница и сотрудница журнала «Семейные вечера». Напечатала: «Как началась моя жизнь» («Семейные вечера», 1864 и отд.; подпись В.), «Азбука и первые уроки чтения» (СПб., 1867).
- Майков, Владимир Владимирович (1863—1942) — член-корреспондент РАН.
- Майков, Леонид Николаевич (1839—1900) — историк русской литературы.
- Майков, Аполлон Николаевич (1821—1897) — известный поэт и переводчик, член-корреспондент РАН. Его сын:
- Майков, Николай Аполлонович (1794—1873) — живописец и академик. Жена — Майкова, Евгения Петровна (1803—1880) — писательница. Сыновья:
- Майков, Михаил Александрович (1770 — около 1848) — поэт, брат Аполлона Александровича Майкова.
- Майков, Аполлон Александрович (1826—1902) — славист, двоюродный брат Аполлона Николаевича Майкова.
- Майкова, Софья Михайловна (1835—?) — переводчица, ей принадлежат переводы нескольких романов В. Скотта, Ф. Купера, Шпильгагена, сочинения Смайльса и др., двоюродная сестра Аполлона Николаевича Майкова.
- Майков, Валериан Валерианович (1885—1905) — вахтенный офицер, мичман на броненосце «Ослябя», родной племянник Владимира Владимировича Майкова.
- Майков, Павел Сергеевич (р. 1975) — российский актёр и музыкант, праправнук Аполлона Николаевича Майкова.
Напишите отзыв о статье "Майковы"
Примечания
- ↑ Девиз герба уникален в Российской геральдике
Источники
- Майковы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. — Т. 2. — С. 1-7.
Отрывок, характеризующий Майковы
После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.