Мактирнан, Джон

Джон Мактирнан
John McTiernan
Дата рождения:	8 января 1951(1951-01-08) (73 года)
Место рождения:	Олбани (США)
Гражданство:	США США
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист, кинопродюсер

Джон Мактирнан (англ. John McTiernan; род. 8 января 1951) — американский кинорежиссёр и продюсер.

Биография

Родился в Олбани, учился в Джульярдской школе, степень магистра изящных искусств получил в Американском институте киноискусства. Режиссёрским дебютом Мактирнана стал фильм «Бродяги».

Проходил по делу частного детектива Энтони Пелликано, занимавшегося незаконным прослушиванием телефонных разговоров. В 2010 г. Мактирнан был приговорён к году заключения за дачу ложных показаний в ходе этого процесса.

Фильмография

Режиссёр

• 2018 — Красный отряд / Red Squad
• 2003 — База «Клейтон» / Basic
• 2002 — Роллербол / Rollerball
• 1999 — Тринадцатый воин / The 13th Warrior
• 1999 — Афера Томаса Крауна / The Thomas Crown Affair
• 1995 — Крепкий орешек 3 / Die Hard: With a Vengeance
• 1993 — Последний герой боевика / Last Action Hero
• 1992 — Знахарь / Medicine Man
• 1990 — Охота за «Красным октябрем» / The Hunt for Red October
• 1988 — Крепкий орешек / Die Hard
• 1987 — Хищник / Predator
• 1986 — Бродяги / Nomads

По алфавиту

► Фильмы Джона Мактирнана

Сценарист

• 1986 — Бродяги / Nomads

Продюсер

• 2002 — Роллербол / Rollerball
• 1999 — Тринадцатый воин / The 13th Warrior
• 1995 — Крепкий орешек 3: Возмездие / Die Hard: With a Vengeance
• 1995 — Право не отвечать на вопросы / The Right to Remain Silent
• 1993 — Последний герой боевика / Last Action Hero

Исполнительный продюсер

• 1996 — Аманда /Amanda

Ссылки

• Джон МакТирнан (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Мактирнан, Джон

– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.