Мария, Мирабела
| Мария, Мирабела | |
| Мария, Мирабела/Maria Mirabela | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
65 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Мари́я, Мирабе́ла» (рум. Maria, Mirabela) — детский музыкальный анимационно-художественный полнометражный фильм совместного производства киностудий Румынии и СССР. Румынская премьера состоялась 4 января 1982 года в Бухаресте, советская — 3 марта 1982 года в Москве.
Содержание
Награды
- 1982 год — на Международном конкурсе фильмов в Джиффоне (Италия) фильм получил первый приз в номинации мультипликационного кино[1].
- 1982 — XV Всесоюзный кинофестиваль (Таллин) по разделу фильмов для детей и юношества: Специальный приз и Диплом фильму «Мария, Мирабела».[2]
Сюжет
Лягушонок Кваки встречается со старыми знакомыми — бабочкой Омиде и светлячком Скиперичем. Вместе они наблюдают за играющими на полянке девочками, Марией и Мирабелой. Кваки вспоминает о приключениях, которые им когда-то довелось пережить вместе, и начинает свой рассказ.
История совместных приключений друзей начинается с того, что лягушонок встречается с Феей леса и из ложной скромности говорит ей, что лягушки ни к чему не пригодны. В наказание за ложь («От неправды вода замерзает») фея замораживает ручей вместе с ногами Кваки.
Застрявшего во льду лягушонка находят две играющие в мячик сестры — Мария и Мирабела. Они хотят освободить попавшего в беду Кваки. Им помогают собратья Кваки — другие лягушата. Весёлым танцем они растапливают лёд вокруг Кваки, и девочки берут его вместе с оставшимся кусочком льда с собой. Они идут к фее леса, чтобы та сняла своё заклятие и освободила Кваки из льда.
По пути к Фее леса девочки встречают других сказочных существ, которым нужна помощь. Сверчок по имени Скиперич не может светиться, потому что, когда он зажигает свой огонёк, его туфли воспламеняются. Гусеницы, которым девочки посоветовали есть пыльцу вместо листьев, чтобы не губить деревья, превратились в бабочек, однако одна из них, дочка короля гусениц Омиде, не может летать, так как боится высоты.
Девочкам надо успеть к фее леса до полуночи, но время истекает. Тогда в гостях у строгого Короля часов Мария и Мирабела прибегают к хитрости и поют ему колыбельную, чтобы тот уснул, и время остановилось. Но, уснувший король прищемил платье Марии, поэтому Мирабела спешит к фее в одиночестве. Но когда она добирается до места назначения, оказывается, что, когда остановилось время, Фея леса и её свита уснули крепким сном. Девочки будят короля и, зная его могущество, просят сделать так, чтобы фея не исчезла.
Однако фея вовсе не желает заниматься чужими проблемами, поскольку её свита — маленькие фрейлины Зима, Весна, Лето и Осень — заболели. И, к тому же, в чайнике нет воды. Чтобы приготовить лечебный чай, помогающий от простуды, девочки бегут за водой, которая течёт из двух родников. И тут лягушонок Кваки помогает девочкам выбрать из двух родников — источник с самой чистой водой. Как только Кваки осознаёт, что тоже может быть полезен, лёд на его ногах тает безо всякого волшебного вмешательства. Мария с Мирабелой хотят закипятить воду в чайнике, но у них нет спичек, чтобы зажечь на плите газ. Им помогает Скиперич, поджигая газ горящей туфелькой, которая сгорает дотла. Испугавшись за светлячка, бабочка Омиде взлетает и обмахивает его крыльями, сбивая с туфельки пламя. Таким образом, страх за друга помогает ей взлететь, а светлячку Мирабела дарит новые, игрушечные туфельки, которые светятся как настоящие.
Звучит финальная песня о том, как прекрасно жить, когда рядом есть друзья. Во время песни оказывается, что всё приключение девочкам приснилось, Фея леса оборачивается их мамой, а Король часов — отцом.
В ролях
- Гильда Манолеску — Мария (дублирует Людмила Гнилова)
- Медея Маринеску — Мирабела (дублирует Наталья Гурзо)
- Ингрид Селия — Фея Леса / мама (дублирует Алина Покровская)
- Ион Попеску-Гопо — Король Часов / папа (дублирует Рогволд Суховерко)
Роли озвучивали
- Анда Кэлугэряну — Кваки (дублирует Мария Виноградова)
- Александрина Халик — Омиде (дублирует Клара Румянова)
- Михай Константинеску — Скиперич (дублирует Александр Воеводин)
- Дем Рэдулеску — Король гусениц, отец Омиде (дублирует Георгий Вицин)
Русский дубляж
Русский перевод текстов песен Григория Виеру выполнен Валентином Берестовым и Евгением Аграновичем. Дубляж изготовлен на киностудии «Союзмультфильм».
- Исполнитель русского варианта заглавной песни — Леонид Серебренников[1]
- Вокал в песне «Мария, Мирабела» — Александр Градский
- Звукооператор — Владимир Кутузов
- Музыкальный редактор — Наталья Савичева
Съёмочная группа
- Ион Попеску-Гопо — сценарист и режиссёр
- Постановка — Алеку Попеску
- Монтаж — Елена Белявская
- Оператор-постановщик по мультипликации — Борис Котов
- Звукорежиссёр — Дан Ионеску
- Композитор — Евгений Дога.
Производство
В создании фильма приняли участие советские киностудии «Молдова-фильм», «Союзмультфильм» и «Совинфильм» и румынская киностудия «Casa de Filme 5». Сценарий написан самим же режиссёром Ионом Попеску-Гопо. По мнению румынских критиков, сюжет фильма явно был навеян сказкой «Старухина дочка и старикова дочь» румынского классика Иона Крянгэ.
Съёмки проходили летом 1981 года. Гильде Манолеску и Медее Маринеску тогда было по шесть лет, и они ещё не умели читать, из-за чего большая часть их реплик в фильме являются импровизациями. Поскольку Кваки, Омиде и Скипирич были анимационными персонажами, то в сценах, где Мария и Мирабела взаимодействуют с ними, использовались фигурки из пластилина, чтобы девочки знали, в какую сторону им смотреть и говорить.
Музыка
В 1983 году фирма «Мелодия» выпустила пластинку с аудиосказкой по мотивам этого фильма, на которой дикторский текст был записан на русском языке а все песни — на румынском.
В 1990-е годы на аудиокассетах изданием «Twic Lyrec» была выпущена аудиосказка по одноимённому мультфильму с текстами Александра Пожарова и Евгения Кондратьева.
См. также
Напишите отзыв о статье "Мария, Мирабела"
Примечания
Ссылки
- «Мария, Мирабела» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [pitermediaport.narod.ru/soundpages/film/Maria_Mirabella.htm Песни и мелодии из фильма]
- [mp3tales.info/tales/?id=764 Аудиосказка «Мария, Мирабела» по мотивам фильма с саундтреками на румынском языке, слушать онлайн]
Отрывок, характеризующий Мария, Мирабела
Он пристально посмотрел на нее.– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
