Маслов, Пётр Павлович

Пётр Павлович Маслов
1906 г.
Дата рождения:	15 (27) июля 1867(1867-07-27)
Место рождения:	деревня Масловка Уйской станицы, Троицкий уезд, Оренбургская губерния, Российская империя
Дата смерти:	4 июня 1946(1946-06-04) (78 лет)
Место смерти:	Москва, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя→СССР СССР
Научная сфера:	экономика

Пётр Па́влович Ма́слов (15 (27) июля 1867, деревня Масловка Уйской станицы Троицкого уезда Оренбургской губернии (ныне: село Маслово, Уйский район, Челябинская область) — 4 июня 1946, Москва) — советский учёный-аграрий и экономист.

Академик АН СССР (12.01.1929).

Биография

Родился в старообрядческой казачьей семье. После окончания казачьей школы обучался в Троицкой гимназии. Поступив в Казанский университет в 1887, посещал марксистский кружок Н. Е. Федосеева. За организацию студенческих беспорядков был исключён с 1 курса и выслан из Казани. В 1889 поступил на 2 курс Харьковского ветеринарного института. В том же году был арестован по казанскому делу и пробыл в заключении 3 года. В 1892 по ходатайству отца отправлен на жительство на родину. Затем переезжает в Самару, в 1893—1894 работал в «Самарской газете». В 1893 году познакомился с Владимиром Ульяновым.

В 1894 изучал политическую экономию в Венском университете под руководством профессора Филипповича. В 1896 вернулся в Самару, редактировал первую легальную марксистскую газету «Самарский вестник» (1896—1897). Будучи женат, пережил роман с Александрой Коллонтай.

После закрытия правительством газеты в 1897 переехал в Петербург. В 1897—1901 сотрудничал в первых марксистских журналах «Жизнь», «Начало», «Научное обозрение». В 1901 за участие в демонстрации снова арестован и выслан в Саратов на 3 года, руководил земским исследованием кустарных промыслов в Саратовской губернии.

После II съезда РСДРП примкнул к меньшевикам. В 1905 переехал в Москву, где редактировал журнал «Правда» и с октября по декабрь 1905 «Московскую газету». Выдвинул меньшевистскую программу муниципализации земли, отстаивал её на IV съезде РСДРП (1906), где был докладчиком по аграрному вопросу; выступал против ленинской программы национализации земли. Съездом была принята программа муниципализации Маслова. В 1906—1907 работал в петербургских журналах и преподавал в качестве доцента в Петербургском сельскохозяйственном институте.

В 1908 эмигрировал, так как ему грозила тюрьма за редактирование «Московской газеты». После поражения Первой русской революции стоял на позициях ликвидаторства. Осуществил исследование истории народного хозяйства в рамках многотомного труда «Общественное движение в России в начале ХХ века» (тт. I—IV. СПб. 1909—1914), который вышел под редакцией Л. Мартова, П. Маслова и А. Потресова.

В 1913 по амнистии вернулся в Россию, работал сначала в Петербурге, затем с 1914 в Москве. В 1916—1917 редактировал в Москве журналы «Экономическое обозрение» и «Дело». Во время Первой мировой войны занимал оборонческую позицию.

После Февральской революции в составе Центрального земельного комитета принимал участие в подготовке закона о земле. Был членом Предпарламента. После Октябрьской революции вернулся на родину в деревню Масловка Троицкого уезда. В конце июня 1918 делегирован населением станицы на Челябинский уездный съезд крестьянских, казачьих, рабочих и мусульманских депутатов, который проходил под его председательством. Избран съездом на должность председателя нового состава исполкома Челябинского комитета Народной власти. С июля 1918 исполнял обязанности комиссара Приуралья при Временном Сибирском правительстве. Участник Государственного совещания в Уфе. Выражая несогласие с политикой сибирских властей, подал в отставку и отошёл от политической деятельности.

В ноябре 1918 назначен профессором Омского сельскохозяйственного института по кафедре политической экономии и статистики. Преподавал в 1918—1919 годах Омском сельскохозяйственном институте, в 1919—1921 годах в Иркутском государственном университете, в 1921—1922 годах Читинском институте народного образования, в 1923—1926 годах в Московском университете и Московском институте народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. В 1924—1929 годах работал в Институте экономики РАНИОН.

Его сын Павел Петрович Маслов — известный учёный-статистик, заведовал кафедрой статистики Московского финансового института.

Внук — Виктор Павлович Маслов, математик и физик, академик РАН.

Похоронен в колумбарии Новодевичьего кладбища.

Библиография

Основные научные труды:

• Условия развития сельского хозяйства в России. Опыт анализа сельскохозяйственных отношений. — СПб. 1903.
• Аграрный вопрос в России. Т. 1. Условия развития крестьянского хозяйства в России. 4-е доп. издание; Т. 2. Кризис крестьянского хозяйства и крестьянское движение. — СПб., 1908.
• Критика аграрных программ и проект программы. — М., 1905.
• Русская революция и народное хозяйство. — СПб., 1906.
• Развитие народного хозяйства и его влияние на борьбу классов в XIX веке // Общественное движение в России в начале ХХ века / Под ред. Л. Мартова, П. Маслова и А. Потресова. — Т. I. Предвестники и основные причины движения. СПб. 1909.
• Теория развития народного хозяйства. Введение в социологию и политическую экономию. — СПб., 1910.
• Капитализм. Ч. 1. Наемный труд и заработная плата. — СПб., 1914.
• Общедоступный курс истории народного хозяйства с первобытных времен до ХХ столетия. — СПб., 1914.
• Экономические причины мировой войны. — М., 1915. (2-е изд. — 1917 г.)
• Аграрные программы социалистических партий в Западной Европе и России. –Одесса, 1917.
• Итоги войны и революции. — М., 1918.
• История хозяйственного быта Западной Европы и России. — Изд. 2-е. — Омск, 1920.
• Мировая социальная проблема. — Чита, 1921.
• Значение бюджетных исследований для науки о частном и народном хозяйстве. — Чита, 1922.
• Теория кооперации. — Чита, 1922.
• Проблема продукции. Еще раз о социальной проблеме. — М.-Пг., 1923.
• Наука о народном хозяйстве. 2-е издание. — М.-Пг., 1923.
• Курс истории народного хозяйства. От первобытных времен до ХХ столетия. — Изд. 6-е. — М.-Л., 1925.
• Основы кооперации и условия накопления кооперативного капитала. — Изд. 2-е испр. и доп. — М.-Л., 1925.
• Влияние расстояния на распределение производительных сил. Доклад и прения. РАНИОН. — М., 1926.
• Влияние естественных и социальных условий на производительность труда. — М., 1926.
• Основы экономической политики. — М.-Л., 1926.

Ссылки

• Орлов И. Б. Персонаж исчезнувшей меньшевистской Атлантиды (Пётр Павлович Маслов: экономист, публицист и политический деятель) // Меньшевики и меньшевизм. Сборник статей. — М., 1998.
• Фигуровская Н. К. [cyberleninka.ru/article/n/zabytyy-akademik-petr-pavlovich-maslov Забытый академик (Петр Павлович Маслов)] // Проблемы современной экономики, № 4, 2011.
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51248.ln-ru Профиль Петра Павловича Маслова] на официальном сайте РАН
• [isaran.ru/isaran/isaran.php?page=fond&guid=EB64CB04-158E-49FD-838D-96BCB93000A0&ida=1&sid=tfcn1g72oc86bols34qbd18gb5 Фонд] на сайте Архива РАН
• Маслов Пётр Павлович // Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. — М. : Советская энциклопедия, 1975. — Т. 2. — С. 396—397.</span>
• Маслов, Пётр Павлович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Маслов, Пётр Павлович

– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья