Минь-ди (Западная Цзинь)

Сыма Е
4-й Император эпохи Западная Цзинь
Время царствования:	313—316
Предшественник:	Хуай-ди
Преемник:	Юань-ди
Варианты имени
Традиционное написание:	司馬鄴
Упрощённое написание:	司马邺
Пиньинь:	Sīmǎ Yè
Второе имя:	Яньци
Посмертное имя:	Сяоминь-ди (孝愍帝)
Девиз правления:	Цзяньсин (建興) 313—317
Семья
Отец:	Сыма Янь

Цзиньский Сяоминь-ди (кит. трад. 晉孝愍帝), кратко Цзиньский Минь-ди (кит. трад. 晉愍帝), личное имя Сыма Е (кит. трад. 司馬鄴, пиньинь: Sīmǎ Yè), взрослое имя Сыма Яньци (кит. трад. 司馬彥旗), 300 — 7 февраля 318) — четвёртый император империи Цзинь; последний император эпохи Западная Цзинь.

Биография

Был сыном У-вана Сыма Яня (司馬晏), который являлся сыном основателя империи Цзинь У-ди. Был посмертно усыновлён дядей Сыма Цзянем (司馬柬), умершим в 291 году (за 9 лет до рождения Сыма Е), и стал таким образом наследником титула Цинь-ван (秦王).

В 311 году цзиньская столица Лоян была захвачена войсками хуннского государства Северная Хань; отец Сыма Е был убит, а император Хуай-ди (дядя Сыма Е) попал в плен (первый в истории Китая случай пленения императора врагами). 13-летний Сыма Е сумел бежать и добрался до уезда Мисянь, где его решили признать своим лидером цзиньские чиновники Сюнь Фань и Сюнь Цзу. Позднее генерал Янь Дин попытался доставить Сыма Е в регион Гуаньчжун, чтобы попытаться оттуда восстановить управление страной, но по пути большинство сторонников дезертировало.

Прибыв в Гуаньчжун, Сыма Е и Янь Дин получили поддержку генерала Цзя Пи, который в 312 году смог отбить Чанъань. Сыма Е обосновался в Чанъане, где осенью 312 года по предложению генерала Цзя Пи принял титул наследника престола. Чанъань стал резиденцией временного правительства империи. Весной 313 года ханьский правитель Лю Цун казнил пленённого императора Хуай-ди. Когда три месяца спустя известия об этом достигли Чанъаня, Сыма Е провёл официальный траур по своему дяде, а затем вступил на трон как император Минь-ди.

В это время в разорённом войной Чанъане проживала от силы сотня семейств, в городе практически ничего не было. Император издал указ, приказывающий Наньян-вану Сыма Бао, имеющему войска в провинции Циньчжоу (восток современной провинции Ганьсу) и Ланъе-вану Сыма Жую, удерживающему земли южнее Янцзы, прийти на помощь центральной власти, но те выразили лишь номинальное почтение, не предприняв никаких реальных шагов. В 314 году ханьские войска совершили нападение на Цзинь, которое хотя и было отбито, но продемонстрировало слабость цзиньской обороны.

Осенью 316 года ханьский генерал Лю Яо предпринял крупное нападение на Цзинь. После того, как им был захвачен округ Бэйди (север современной провинции Шэньси), оборона Гуаньчжуна рухнула. Лю Яо осадил Чанъань, и после того, как в городе кончилась еда, император Минь-ди принял решение о капитуляции. Пленённый император был доставлен в столицу государства Хань — Пинъян.

Лю Цун дал пленённому императору титул Хуайпин-хоу (懷平侯). После многих унижений, в начале 318 года пленённый император был убит.

Девизы правления

• Цзяньсин (建興 Jiànxīng) 313—317

Источники

• Л. Н. Гумилёв «Хунны в Китае» // в сб. «История народа хунну» — Москва: Институт ДИ-ДИК, 1997. ISBN 5-87983-066-2
• «Цзинь шу», цзюань 5 [www.guoxue.com/shibu/24shi/jinshu/jinshu_005.htm]

Отрывок, характеризующий Минь-ди (Западная Цзинь)

Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.