Хуай-ди (Западная Цзинь)

Сыма Чи
3-й Император эпохи Западная Цзинь
Время царствования:	307—311
Предшественник:	Хуэй-ди
Преемник:	Минь-ди
Варианты имени
Традиционное написание:	司馬熾
Упрощённое написание:	司马炽
Пиньинь:	Sīmǎ Chì
Второе имя:	Фэнду
Посмертное имя:	Сяохуай-ди (孝懷帝)
Девиз правления:	Юнцзя (永嘉) 307—313
Семья
Отец:	Сыма Янь

Цзиньский Сяохуай-ди (кит. трад. 晉孝懷帝), кратко Цзиньский Хуай-ди (кит. трад. 晉懷帝), личное имя Сыма Чи (кит. трад. 司馬熾, пиньинь: Sīmǎ Chì), взрослое имя Сыма Фэнду (кит. трад. 司馬豐度, 284 — 14 марта 313) — третий император империи Цзинь. Первый в истории Китая император, попавший в плен к врагу.

Биография

Сыма Чи был одним из младших сыновей основателя империи Цзинь Сыма Яня; его матерью была наложница Ван. В 290 году, незадолго до смерти отца, получил титул Юйчжан-ван (豫章王).

Когда на престол взошёл слабоумный Хуэй-ди, и началась война восьми князей, то Сыма Чи, в отличие от своих братьев, не стал участвовать в борьбе за власть, а посвятил себя изучению истории. В конце 304 года император был насильно вывезен из Лояна в Чанъань, находившийся под контролем Сыма Юна, и Сыма Чи пришлось последовать за ним. В начале 305 года Сыма Юн лишил Сыма Ина титула наследника престола, и сделал вместо него наследником престола Сыма Чи. Когда в 306 году Сыма Юэ победил Сыма Юна, то Сыма Чи вместе с императором вернулся в Лоян.

В начале 307 года император Хуэй-ди был отравлен. Его жена Ян Сяньжун попыталась возвести на трон Сыма Циня, но Сыма Юэ воспротивился этому, и на трон всё-таки взошёл Сыма Чи, ставший императором Хуай-ди. Ян Синьжун получила титул «императрица Хуэй», но не титул «вдовствующая императрица».

Реальные рычаги власти в стране по-прежнему оставались в руках Сыма Юэ, несмотря на то, что тот покинул столицу и переехал в Сюйчан. Весной 307 года Сыма Цюань — брат Сыма Циня (то есть племянник императора) — был объявлен наследником престола. В 309 году, опасаясь роста реальной власти императора, Сыма Юэ неожиданно вернулся в Лоян, казнил ряд приближённых императора, распустил императорскую охрану и взял императора под защиту собственных войск.

Однако, несмотря на всю свою власть, Сыма Юэ не мог остановить хунну, которые основали в северном Китае государство Северная Хань. В конце 310 года он забрал из столицы последнюю регулярную армию, и двинулся против Ши Лэ. Лоян остался беззащитным, в нём царил голод, начались ночные грабежи. Тогда Сюнь Си, командовавший войсками провинции Цинчжоу (занимала центральную и восточную части современной провинции Шаньдун) предложил императору арестовать Сыма Юэ, которого обвинил во всех бедах. Император разрешил Сюнь Си делать всё, что тот сочтёт нужным. Сюнь Си арестовал и казнил двух лучших друзей Сыма Юэ. Сыма Юэ, узнав об опале, умер от сердечного приступа. Войско отправилось в родовое поместье Сыма Юэ, чтобы похоронить его там. Узнав об этом, Ши Лэ напал на эту огромную погребальную процессию, и уничтожил всю армию.

Узнав о потере последней армии, Сюнь Си заявил императору, что у него нет средств для обороны столицы, и посоветовал бежать. Однако во дворце не нашлось ни колесницы, ни лошадей, а голодные жители города грабили и убивали друг друга. Армия хунну не понеся потерь заняла город, и учинила резню. Император переодетым бежал из дворца, и сумел выбраться из города, но предатели сообщили хуннам, по какой дороге он пошёл, и те без труда поймали одинокого пешехода.

Пленённый император был доставлен в столицу государства Хань — Пинъян. В 312 году получил титул Куайцзи-гун (會稽公). В 313 году ему было приказано прислуживать на пиру, посвящённому празднованию нового года. Там его увидели некоторые бывшие цзиньские чиновники, и не смогли сдержать эмоций. Разъярённый правитель Хань Лю Цун приказал казнить этих чиновников и отравить бывшего императора.

Девизы правления

• Юнцзя (永嘉 Yǒngjīa) 307—313

Источники

• Л. Н. Гумилёв «Хунны в Китае» // в сб. «История народа хунну» — Москва: Институт ДИ-ДИК, 1997. ISBN 5-87983-066-2
• «Цзинь шу», цзюань 5 [www.guoxue.com/shibu/24shi/jinshu/jinshu_005.htm]

Отрывок, характеризующий Хуай-ди (Западная Цзинь)

Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.