Миронов, Сергей Иванович (Герой Советского Союза)

Сергей Иванович Миронов
Дата рождения	12 июля 1914(1914-07-12)
Место рождения	Житомир
Дата смерти	3 августа 1964(1964-08-03) (50 лет)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1933—1964
Звание	генерал-полковник авиации
Сражения/войны	Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Иванович Миронов (1914—1964) — генерал-полковник Советской Армии, участник советско-финской и Великой Отечественной войн, Герой Советского Союза (1940).

Биография

Сергей Миронов родился 23 июля 1914 года в Житомире. После окончания шести классов школы и школы фабрично-заводского ученичества работал на заводе в Киеве. В 1933 году Миронов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1934 году он окончил Харьковскую военную авиационную школу лётчиков и лётчиков-наблюдателей.

Участвовал в боях советско-финской войны, будучи командиром звена 68-го отдельного истребительного авиационного полка ВВС 13-й армии Северо-Западного фронта. К январю 1940 года он совершил 37 боевых вылетов, лично сбил 2 финских самолёта, штурмовками уничтожил более 10 огневых точек противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 апреля 1940 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования в боях на Карельском перешейке и проявленные при этом отвагу и геройство» старший лейтенант Сергей Миронов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 280.

С начала Великой Отечественной войны — на её фронтах. В общей сложности сбил 18 самолёта и 3 аэростата противника, совершил более 400 боевых вылетов. С 31 мая 1944 года и до конца войны командовал 193-й истребительной авиационной дивизией. После окончания войны Миронов продолжил службу в Советской Армии. В 1949 году он окончил Военную академию Генерального штаба. Командовал 61-м гвардейским истребительным авиационным корпусом с марта по декабрь 1949 года. Проживал в Москве, с 1962 года служил заместителем по боевой подготовке командующего Военно-воздушными силами. Генерал-полковник авиации Сергей Миронов погиб в авиакатастрофе 3 августа 1964 года, похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы. Был также награждён пятью орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова 2-й степени, орденами Кутузова 2-й степени и Красной Звезды, рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Полынин Ф. П. Боевые маршруты. — М.: Воениздат, 1981.
• Протасов В. Д. Бессмертны имена твоих сынов, Россия. Москва. МГОУ, 2004.
• Рытов А. Г. Рыцари пятого океана. ВИМО. Москва, 1970.

Отрывок, характеризующий Миронов, Сергей Иванович (Герой Советского Союза)

Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.