61-й гвардейский истребительный авиационный корпус
Поделись знанием:
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
61-й гвардейскийМинский истребительный авиационный корпус | |
| Награды: |
|
|---|---|
| Почётные наименования: |
Минский |
| Войска: | |
| Род войск: |
истребительная авиация |
| Формирование: |
20.02.1949 г. |
| Расформирование (преобразование): |
01.05.1980 г. |
| Предшественник: | |
61-й гвардейский истребительный авиационный Минский корпус (61-й гв. иак) — соединение Военно-Воздушных сил (ВВС) Вооруженных Сил СССР.
Содержание
Наименования корпуса
- 1-й истребительный авиационный корпус;
- 1-й гвардейский истребительный авиационный корпус;
- 1-й гвардейский истребительный авиационный Минский корпус;
- 61-й гвардейский истребительный авиационный Минский корпус;
- Войсковая часть (Полевая почта) 55735;
- Войсковая часть (Полевая почта) 78598 (с 09.1955).
Создание корпуса
61-й гвардейский истребительный авиационный Минский корпус получил своем наименование в связи с массовым переименованием частей и соединений на основе решения Верховного Главнокомандующего[1] 20 февраля 1949 года переименованием 1-го гвардейского истребительного авиационного Минского корпуса.
Расформирование корпуса
61-й гвардейский истребительный авиационный Минский корпус был расформирован 1 мая 1980 года в составе 16-й воздушной армии, которая, в свою очередь была переименована в ВВС ГСВГ.
Командиры корпуса
-
Генерал-майор авиации Миронов Сергей Иванович[2], период нахождения в должности: 05.03.1949 — 12.1949 - Полковник Чупиков Павел Фёдорович, период нахождения в должности: 10.1951
- Полковник, Генерал-майор авиации (с 31.05.1954 г.) Кочергин Иван Александрович[2], период нахождения в должности: с ноября 1954 года по декабрь 1957 года
- Полковник, Генерал-майор авиации (с 1962 г.) Дольников Григорий Устинович[2], период нахождения в должности: с 1960 года по 1966 год
- Генерал-майор авиации Шибанов Николай Василевич, период нахождения в должности: с 1968 года по 1971 год.
- Полковник Стрижаков Анатолий Ефимович, период нахождения в должности: 1975 год.
- генерал-майор авиации Строгов Анатолий Никандрович, период нахождения в должности: с июля 1978 по май 1980 года.
В составе объединений
| Объединение | Период |
|---|---|
| 16-я воздушная армия Группа советских оккупационных войск в Германии | 20.02.1949 — 20.02.1949 |
| 24-я воздушная армия Группа советских оккупационных войск в Германии | 20.02.1949 — 04.04.1969 |
| 16-я воздушная армия Группа советских оккупационных войск в Германии | 04.04.1969 — 01.05.1980 |
| ВВС Группы советских войск в Германии Группа советских оккупационных войск в Германии | 01.05.1980 — 30.05.1980 |
Соединения, части и отдельные подразделения корпуса
Боевой состав корпуса на 20 февраля 1949 года
- 170-я гвардейская истребительная авиационная дивизия (4-я гвардейская истребительная авиационная дивизия)
- 705-й гвардейский истребительный авиационный полк (64-й гвардейский истребительный авиационный полк)
- 741-й гвардейский истребительный авиационный полк (65-й гвардейский истребительный авиационный полк)
- 841-й гвардейский истребительный авиационный полк (66-й гвардейский истребительный авиационный полк)
- 119-я истребительная авиационная дивизия (240-я истребительная авиационная дивизия)
- 86-й гвардейский истребительный авиационный полк (744-й истребительный авиационный полк)
- 133-й гвардейский истребительный авиационный полк (42-й истребительный авиационный полк)
- 900-й истребительный авиационный полк
- 157-й истребительный авиационный полк (с декабря 1945 года ввиду расформирования 234-й истребительной авиационной дивизии)
- 131-я истребительная авиационная дивизия (269-я истребительная авиационная дивизия)
- 916-й гвардейский истребительный авиационный полк (42-й гвардейский истребительный авиационный полк)
- 813-й истребительный авиационный полк (с декабря 1945 года ввиду расформирования 215-й истребительной авиационной дивизии, расформирован в апреле 1947 года)
- 168-й истребительный авиационный полк
- 287-й истребительный авиационный полк (расформирован в 1960 году)
- 916-й истребительный авиационный полк (расформирован в 1960 году)
В октябре 1949 года 131-я истребительная авиационная дивизия перебазирована из Польшы в Германию.
Боевой состав корпуса на 1950 год
- 170-я гвардейская истребительная авиационная дивизия (Цербст, Германия);
- 119-я истребительная авиационная дивизия (Фалькенберг, Германия);
- 131-я истребительная авиационная дивизия (Гроссенхайн, Германия).
В октябре 1951 года произошли существенные изменения в составе корпуса:
- 131-я истребительная авиационная Новгородская Краснознаменная дивизия перебазирована в состав 57-й воздушной армии в Ивано-Франковск. Вместо неё прибыла 105-я истребительная авиационная дивизия из состава 16-го истребительного авиационного корпуса ПВО (Харьков-Основа);
- 119-я истребительная авиационная Невельская Краснознаменная ордена Суворова дивизия перебазирована в состав 48-й воздушной армии в Тирасполь. Вместо неё прибыла 6-я гвардейская истребительная авиационная Донская-Сегедская Краснознаменная ордена Суворова дивизия из состава 48-й воздушной армии (Тирасполь).
В октябре 1953 года 170-я гвардейская истребительная авиационная дивизия заменена на 126-ю истребительную авиационную дивизию.
Боевой состав корпуса на 1960 год
- 6-я гвардейская истребительная авиационная дивизия (Мерзебург, Германия);
- 126-я истребительная авиационная дивизия (Цербст, Германия);
- 105-я истребительная авиационная дивизия (Гроссенхайн, Германия).
В марте 1960 года 105-я истребительная авиационная дивизия была переведена в состав истребительно-бомбардировочной авиации и получила наименование 105-я истребительно-бомбардировочная авиационная дивизия, а в 1976 году была переименована в 105-ю авиационную дивизию истребителей-бомбардировщиков.
В таком составе корпус оставался до своего расформирования в 1980 году.
Напишите отзыв о статье "61-й гвардейский истребительный авиационный корпус"
Примечания
- ↑ Директива Генерального штаба № орг/1/120016 от 10 января 1949
- ↑ 1 2 3 Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — 992 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.
Литература
- Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — 992 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.
- Анохин В. А., Быков М. Ю. Все истребительные авиаполки Сталина. Первая полная энциклопедия. — Научно-популярное издание. — М.: Яуза-пресс, 2014. — 944 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-9955-0707-9.
- Пруссаков Г. К., Васильев А. А., Иванов И. И., Лучкин Ф. С., Комаров Г.О. 16-я воздушная. Военно-исторический очерк о боевом пути 16-й воздушной армии (1942-1945).. — Москва: Военное издательство, 1973. — 170 с.
Ссылки
- [www.ww2.dk/new/air%20force/corps/61gviak.htm Майкл Хольм. 61-й гвардейский истребительный Минский авиационный корпус]
Отрывок, характеризующий 61-й гвардейский истребительный авиационный корпус
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
