Моссотти, Оттавиано Фабрицио

Оттавиано Фабрицио Моссотти
итал. Ottaviano Fabrizio Mossotti
Научная сфера:	физик, математик, астроном
Место работы:	Миланская обсерватория Университет Буэнос-Айреса Пизанский университет
Альма-матер:	Павианский университет
Известные ученики:	Энрико Бетти
Известен как:	автор формулы Клаузиуса — Моссотти
Награды и премии:

Моссо́тти, Оттавиа́но Фабри́цио (итал. Ottaviano Fabrizio Mossotti; 18 апреля 1791 года, Новара, Сардинское королевство — 20 марта 1863 года, Пиза, Королевство Италия) — итальянский физик, математик и астроном, внёс значительный вклад в развитие теоретических представлений о природе электричества и магнетизма, теорию диэлектриков, оптику, математическую физику и астрономию.

Биография

Родился в Новаре, входившей в то время в состав Сардинского королевства, в состоятельной семье, отец — инженер Джованни Моссотти, мать — Роза Гола. Был самым старшим среди десяти детей в семье.

В 1811 г. окончил Павийский университет, где изучал физику и математику, а также другие дисциплины. После этого в течение двух с лишним лет занимал должность в университете. В 1813 году по рекомендации своего университетского руководителя Винченцо Бруначчи (итал. Vincenzo Brunacci) был принят на работу в Королевскую астрономическую обсерваторию в Милане, где затем работал в течение десяти лет, занимаясь вычислением эфемерид и выполнением других исследований.

По причинам политического характера в 1823 г. оказался под угрозой ареста и был вынужден покинуть Италию. Вначале ненадолго поселился в Швейцарии, а затем в Англии, в Лондоне.

В 1827 году, получив приглашение, переехал в Аргентину, где начал работать в университете Буэнос-Айреса в качестве профессора физики, а также астрономом в топографическом бюро. Вернувшись в Европу в 1835 г., сначала преподавал математику в университете Корфу. В 1840 г. был приглашён в Пизанский университет, чтобы возглавить кафедру математической физики. Вместе с математикой преподавал также теоретическую астрономию и геодезию. Был руководителем диссертационной работы Энрико Бетти, ставшего впоследствии известным математиком. В университете О. Моссотти трудился в течение последующих 23 лет вплоть до своей смерти в 1863 году.

Был среди небольшой группы физиков, выпустивших в 1844 г. журнал «Il Cimento», а затем, в 1855 г., основавших его продолжение — широко известный журнал «Il Nuovo Cimento», издание которого продолжается поныне.

В 1848 г. участвовал в первой войне за объединение Италии. Будучи командиром отряда ополчения Пизанского университета, сражался в битве при Куртатоне и Монтанаро (итал. Curtatone e Montanara). В 1861 г. стал сенатором Королевства Италия. Был командором Ордена Святых Маврикия и Лазаря (итал. Ordine dei Santi Maurizio e Lazzaro), кавалером Ордена Святого Иосифа (итал. Ordine di San Giuseppe) и Савойского гражданского ордена (итал. Ordine Civile di Savoia).

Похоронен в Пизе на кладбище Кампо-Санто, в месте, где покоятся наиболее выдающиеся граждане Пизы.

Научная деятельность

Занимался вопросами, связанными с определением природы сил, ответственных за притяжение молекул в жидкостях и твёрдых телах.

Разработал теорию апланатических объективов, получил для них уравнения, называемые уравнениями Моссотти. Выработал способ расчёта требований к показателям преломления и дисперсии пары стёкол различных марок, позволяющих создавать склеенные объективы с исправленными хроматизмом, сферической аберрацией и комой. Такие объективы в литературе называют апланатами (дублетами) Клеро — Моссотти.

Исследовал диэлектрики, находящиеся во внешнем электрическом поле. Получил формулу, связывающую диэлектрическую проницаемость диэлектрика с концентрацией и поляризуемостями составляющих его частиц. Впоследствии эта формула было независимо получена Р. Клаузиусом. В настоящее время в литературе её принято именовать формулой Клаузиуса — Моссотти.

Избранные труды

Саркофаг О. Моссотти в Кампо-Санто, Пиза. Женская фигура — аллегорическое изображение науки.

• Mossotti O. F. Del movimento di un fluido elastico che sorte da un vase e della pressione che fa sulle pareti dello stesso. — Memorie di matematica e di fisica della Società italiana delle scienze, 17(1815), 16-72;
• Mossotti O. F. Sur les farces qui régissent la constitution intérieure des corps, aperçu pour servir à la détermination de la cause et des lois de l’action moléculaire (Turin, l836)
• Mossotti O. F. Dell’azione delle forze moleculari nella produzione dei fenomeni della capillarità (Milan, 1840),
• Mossotti O. F. Lezioni elementari di fisica matematica, 2 vols. (Florence, 1843—1845);
• Mossotti O. F. Sull’influenza che l’azione di un mezzo dielettrico ha sulla distribuzione dell’elettricità alla superfice di più corpi elettrici disseminati in esso // Memorie di matematica e di fisica della Società italiana delle scienze. — 1850, 2 pt. 2. — С. 49-74.
• Mossotti O. F. Nuova teoria degli strumenti ottici, Annali della Uniersita Toscana. Parte Secunda. — Scienze Cosmologiche 4, 1855, pp. 39-165 and 5, 1861, pp. 7-140.

Память

• Именем О. Моссотти названы улицы в Милане, Флоренции, Новаре и в Карпиньяно-Сезия
• Институт техники и экономики имени О. Моссотти в Новаре
• Астероид «Mossotti»

Ссылки

• Храмов Ю. А. Моссотти Оттавиано Фабрицио (Mossotti Ottaviano Fabrizio) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 191. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Италия   Персоналии   Физика

Отрывок, характеризующий Моссотти, Оттавиано Фабрицио

– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.