Музей политической истории России
| Музей политической истории России | |
|---|---|
 Особняк Матильды Кшесинской | |
| Дата основания | 9 октября 1919 года |
| Местонахождение | Россия: Санкт-Петербург |
| Посетителей в год | 140 000 |
| Директор | Евгений Григорьевич Артёмов |
| Сайт | [polithistory.ru story.ru] |
Музей политической истории России в Санкт-Петербурге — первый историко-политический музей в России, хранящий свидетельства политической жизни российского общества с конца XVIII по начало XXI века, федеральное государственное бюджетное учреждение культуры. Коллекция музея насчитывает свыше 474000 экспонатов. Музей видит свою миссию в формировании политической культуры гражданского общества[1].
Содержание
История музея
Государственный музей политической истории России (ГМПИР) — преемник Государственного музея Революции, созданного 9 октября 1919 года по постановлению Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов.[2] Музей открылся в залах Зимнего дворца 11 января 1920 года, а первая экспозиция появилась в 1922 г.
В 1955 году музей получил два новых здания: особняки М. Ф. Кшесинской и В. Э. Бранта. В 1955—1957 годах эти здания были соединены воедино новым центральным корпусом, построенным по проекту архитектора Н. Н. Надёжина (1929—2005)[3]. В этом едином комплексе разместился музей, который стал называться Государственным музеем Великой Октябрьской социалистической революции. В 1972 году музей был передан в ведение Министерства культуры СССР и стал филиалом Центрального музея революции СССР. В 1987 году была открыта первая очередь новой экспозиции, но уже в 1989 году было принято решение её закрыть (как не соответствующую реалиям времени) и разработать новую концепцию научной и экспозиционной деятельности[4].
В 1989—1992 годах была проведена реэкспозиция, однако музей ни на один день не закрывал двери для посетителей, обеспечивая экспозиционно-выставочный показ новых тем в истории России[5]. В соответствии с новой концепцией в августе 1991 года Министерством культуры СССР было принято решение о преобразовании статуса музея и переименовании его в Государственный музей политической истории России. С 1992 года музей перешел под юрисдикцию Министерства культуры Российской Федерации.
В 2013 году открылась новая экспозиция «Человек и власть в России в XIX—XXI столетиях», призванная «создавать целостный образ российской политической истории двух веков»[6]. Новая экспозиция размещена в центральной части музея — на первом и втором этажах корпуса, созданного в 1950-х годах и соединяющего особняки Кшесинской и Бранта. На первом этаже представлены события и герои отечественной истории XIX — начала ХХ века, на втором — события советского и постсоветского времени. Завершающий раздел экспозиции планируется разместить на третьем этаже — он должен будет отразить современные политические реалии[6].
Коллекция музея
Хронологически коллекция музея охватывает период российской истории, начинающийся с царствования Екатерины II и продолжающийся до самых последних событий политической жизни России. К наиболее значительным памятникам XVIII века относятся документы о законодательной деятельности Екатерины II, о событиях Великой французской революции; события XIX века представлены комплексами экспонатов, посвящённых эпохе «великих реформ» Александра II, реформам С. Ю. Витте, а также деятельности земских учреждений. Большой комплекс экспонатов раскрывает деятельность высших государственных органов Российской империи — Государственного Совета и Государственной Думы. В фондах музея имеются материалы о коронациях трёх последних императоров, о зарождении и развитии общественно-политических движений — начиная от декабристов, А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и включая все общественно-политические движения и партии России конца XIX — начала XX веков.
Здания музея
Основное здание музей представляет собой два особняка начала XX века, соединённых центральным корпусом постройки 1950-х годов.
Особняк Кшесинской был создан в 1904—1906 гг. по проекту известного архитектора А.И. фон Гогена для знаменитой балерины М.Ф. Кшесинской. В марте — начале июля 1917 г. здесь находились Центральный и Петербургский комитеты РСДРП (б), а также Военная организация большевиков.
Второй особняк также принадлежит к числу архитектурных памятников города. Он был построен в 1909 году по проекту архитектора Р.Ф. Мельцера для крупного лесопромышленника барона В. Э. Бранта.
Филиалы музея
Музей имеет два филиала: Детский музейный центр исторического воспитания (Болотная ул, д.13) и Музей политической полиции России (Гороховая ул., д.2).
Напишите отзыв о статье "Музей политической истории России"
Примечания
- ↑ «Новый музей: от замысла до воплощения» — СПб.: ГМПИР, 2013 — с. 8
- ↑ Артемов Е.Г., Кулегин А.М. Рожденный трижды — Спб: ГМПИР, 2009 — с. 10.
- ↑ [www.d-c.spb.ru/archiv/40/16.html Л. Лавров, Ю. Курбатов. Уроки тактичности и корректности архитектора Н. Н. Надежина] // «АРДИС», № 4(40) 2008 год
- ↑ ГМПИР: 90 лет в пространстве истории и политики. 1919—2009, с. 14
- ↑ [polithistory.ru/muzei/history Государственный музей политической истории России — История музея] // polithistory.ru
- ↑ 1 2 [polithistory.ru/vistavka/1240-ekspoziciya-chelovek-i-vlast-v-rossii-v-xix-xxi-stoletiyah Государственный музей политической истории России — Экспозиция «Человек и власть в России в XIX – XXI столетиях»] // polithistory.ru
Литература
- «Изъятию не подлежит… Хранить вечно!». 100-летие коллекции Государственного музея политической истории России. 1907 – 2007. СПб, 2007, 238 с. Тираж 1300 экз.
- Артёмов Е.Г., Кулегин А.М. Рождённый трижды. Государственному музею политической истории России 90 лет (1919 - 2009). СПб., ГМПИР, 2009. - 56 с.: с илл.
- ГМПИР: 90 лет в пространстве истории и политики. 1919 - 2009. Материалы научной конференции, посвященной юбилею Государственного музея политической истории России. СПб.: Норма, 2010. - 264 с., илл. 32 с.
- Исторический музей как зеркало перемен. 1991-2011. Материалы Международной научно-практической конференции 5-6 октября 2011 г. Спб.: Норма, 2012.
Ссылки
- [polithistory.ru/ Официальный сайт музея]
Отрывок, характеризующий Музей политической истории России
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
