Мустафаев, Чингиз Фуад оглы

Чингиз Мустафаев
азерб. Çingiz Fuad oğlu Mustafayev
Испытательное фото для фильма «Другая жизнь». 1985 год.
Имя при рождении:	Чингиз Фуад оглы Мустафаев
Дата рождения:	29 августа 1960(1960-08-29)
Место рождения:	Владимировский район, ныне Ахтубинский район, Астраханская область
Дата смерти:	15 июня 1992(1992-06-15) (31 год)
Место смерти:	с. Нахичеваник (Нахчыванлы), Азербайджан
Род деятельности:	журналист, телеведущий
Награды:

Чинги́з Мустафа́ев (азерб. Çingiz Fuad oğlu Mustafayev; 29.08.1960 — 15.06.1992) — азербайджанский гражданский и военный журналист, внёсший значительный вклад в развитие национального телевидения. Сотрудничал с рядом зарубежных информационных агентств. Автор многих репортажей из зоны боевых действий в Нагорном Карабахе, в том числе знаменитого репортажа с места Ходжалинской резни. Национальный герой Азербайджана.

Биография

Чингиз Мустафаев родился 29 августа 1960 года во Владимировском районе Астраханской области. В 1964 году переехал вместе с семьей в Баку. После окончания в 1977 году средней школы № 167 Ясамалского района поступил в Азербайджанский медицинский университет. Окончил университет в 1983 году, три года работал врачом в Дивичинском районе, а после — главврачом санатория при Институте строительных инженеров.

Помимо работы, Мустафаев был поклонником искусства, музыки, журналистики. Именно Чингиз создал впервые в Баку музыкальный центр «Диско», участвовал в фольклорной группе «Озан», молодёжной студии «Экспромт». Но рвение к репортёрской деятельности, интерес к журналистскому расследованию оказались сильнее. И в октябре 1991 года Чингиз создал студию «215 КЛ», при помощи которой привнёс совершенно новое дыхание азербайджанскому телевидению, а сам превратился в любимца публики благодаря своим передачам «215 КЛ» представляет", «Никто не будет забыт», «Лицом к лицу».

Талант репортёра общественность республики впервые узнала по видеосюжетам, снятым во время кровавых январских событий 1990 года. Ч. Мустафаев добился интервью с известными людьми Советского Союза — Михаилом Горбачёвым, Борисом Ельциным, Нурсултаном Назарбаевым, Аязом Муталибовым, Раисой Горбачёвой, Галиной Старовойтовой и другими.

Карабахская война

С началом боевых действий в Нагорном Карабахе Чингиз полностью посвятил себя военной журналистике. Несмотря на реальную угрозу для жизни, он снял на видеоплёнку последствия Ходжалинской резни, произошедшей в ночь с 25 на 26 февраля 1992 года.

На кадрах, снятых Чингизом Мустафаевым с вертолёта, видны беспорядочно разбросанные повсюду тела расстрелянных ходжалинцев. На месте трагедии он снимал отдельные тела — в основном детей, женщин и стариков, а затем — подготовку тел для отправки вертолетом в Агдам.

Чингиз неоднократно выезжал в зону боевых действий, снимал сражающихся в Карабахе солдат, брал у них интервью. Он запечатлел открытую перестрелку между вооруженными силами противоборствующих сторон. Остались видеокадры, где Чингиз с охрипшим голосом подбадривает бойцов, чтобы те вернулись в занятую армянами Шушу.

15 июня 1992 года во время ожесточённых боёв в селе Нахичеваник (Нахчыванлы) Нагорного Карабаха Чингиз Мустафаев был смертельно ранен осколком мины при попытке запечатлеть наступление азербайджанской армии. Камера в этот момент продолжала снимать.

Роли в кино

• 1987 — Другая жизнь — Эльдар
• 1988 — Мерзавец — парень в метро

Память

Указом Президента Азербайджана от 6 ноября 1992 года Чингизу Фуад оглы Мустафаеву посмертно присвоено звание Национального Героя Азербайджана.

Похоронен Чингиз Мустафаев на Аллее Шехидов в Баку.

Имя Чингиза Мустафаева носят зона отдыха Министерства внутренних дел в посёлке Шувелян, улица в Баку, радиостанция ANS ÇM.

На стене дома в Баку, в котором жил Чингиз Мустафаев, установлен барельеф, изображающий его с камерой на плечах. В Военном лицее имени Джамшида Нахичеванского установлен его бюст.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=kUfu9LobcBw&feature=related Репортаж о Чингизе Мустафаеве, видео]
• [www.chingizmustafayev.com/sehife.php Чингиз Мустафаев]
• [www.day.az/news/society/30343.html Все новости Азербайджана]
• [www.memorium.cjes.ru/?pid=2&id=26 MEMORIUM погибшие журналисты, пропавшие без вести]

Отрывок, характеризующий Мустафаев, Чингиз Фуад оглы

Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.