Нагибин, Михаил Васильевич

Михаил Васильевич Нагибин
Дата рождения:	11 ноября 1935(1935-11-11)
Место рождения:	Таганрог, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Дата смерти:	31 марта 2000(2000-03-31) (64 года)
Место смерти:	Ростов-на-Дону, Россия
Награды и премии:

Михаи́л Васи́льевич Наги́бин (11 ноября 1935, Таганрог — 31 марта 2000, Ростов-на-Дону) — российский советский организатор авиационной промышленности, директор Ростовского вертолётного завода (1980—2000).

Биография

Родился в городе Таганроге 11 ноября 1935 года.

Детство было, как и у всех его ровесников, трудным. Ведь он относится к тому поколению, которое потом назвали «дети войны». Когда Таганрог освободили от фашистов, Мише было только 8 лет. После окончания школы-семилетки решил пойти в Таганрогский авиационный техникум. Это было тогда весьма престижное учебное заведение города. Хотя база его была сильно подорвана недавней войной. Учились в старых плохо приспособленных корпусах. Но учился с интересом, особенно после первой практики на заводе. Тогда понял, что вся его жизнь будет связана с авиацией. И не ошибся. По завершении учебы в 1954 году Михаил получил распределение на один из старейших в России Таганрогский авиационный завод имени Георгия Димитрова. Трудовую карьеру он начинал помощником мастера, но, поздней осенью того же 1954 года был призван в армию. Служил авиационным механиком в одной из частей Московского военного округа.

Работа в Таганроге

В 1957 году Михаил вернулся в родной Таганрог. И снова пришел на завод. Вначале числился сборщиком-клепальщиком, но уже вскоре стал мастером. На этой должности М. В. Нагибин понял, что нужно учиться. Вскоре он поступил на заочное отделение механического факультета Новочеркасского политехнического института. Диплом инженера-механика по специальности «Технология машиностроения» он получил в 1963 году. К этому времени Михаил Васильевич уже работал контрольным мастером и был женат.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Молодого инженера назначили заместителем начальника, а в 1964 году — начальником механического цеха № 1. Здесь он поработал до 1970 года. Работа его увлекала, ему нравилось быть в гуще событий. Михаил Васильевич «проявил в работе творческую инициативу, настойчивость, умелое руководство, руководимый им коллектив постоянно добивался выполнения поставленных перед ним задач». Руководство завода направило Михаила Васильевича на Высшие экономические курсы при Ростовском обкоме партии.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В июне 1970 года его назначили заместителем главного технолога завода, а через год — он стал главным технологом завода, сменив ветерана труда Давида Абрамовича Брауде, ушедшего на пенсию. Начиналась новая сложная для завода и, прежде всего, для технологической службы работа. Из Куйбышева на предприятие передавали для серийного строительства, как говорится на ходу, дальний противолодочный самолет Ту-142М. Таких машин завод еще не строил. Началась сложная и долгая подготовка производства нового самолета. Михаил Васильевич вложил много сил в перестройку производства. Широко внедряя новейшие достижения в области технологии, он руководил техническим переоснащением завода.

За успехи, достигнутые в развитии отечественного самолетостроения М. В. Нагибин был отмечен высокими государственными наградами. В 1971 и 1976 годах был награждён орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», а также медалями.

Работа в Ростове

Руководство авиационной промышленности сочло целесообразным перевести Нагибина из Таганрога на Ростовский вертолётный завод. В мае 1976 года он был назначен главным инженером этого предприятия. Очень не хотел Нагибин уезжать из Таганрога, покидать завод, ставший ему родным домом. Михаил Васильевич целый год в Ростове жил в гостинице один. Не перевозил семью. А спустя четыре года, в январе 1980 года, когда ушел на заслуженный отдых директор вертолётного завода Герой Социалистического Труда Д. М. Чумаченко, М. В. Нагибина, назначили новым директором Ростовского вертолётного завода.

Будучи генеральным директором, Нагибин приложил огромные усилия, чтобы Ростовское вертолётостроительное производственное объединение превратилось в крупнейшее машиностроительное объединение с передовой организацией труда и техническим оснащением, развитой сферой социального обслуживания.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) За годы его правления произошло техническое переоснащение производства, созданы комплексно-механизированные механические цеха и специализированные производства товаров народного потребления и изделий для лёгкой и перерабатывающей промышленности. Освоены в серийном производстве новые модификации транспортно-боевого вертолёта Ми-24 и крупнейший в мире тяжелый транспортный вертолёт Ми-26.

За руководство по освоению серийного производства Ми-26 страна наградила его орденом Ленина. Кроме этого, М. В. Нагибин был удостоен почётных званий «Заслуженный машиностроитель РСФСР» и «Почётный авиастроитель СССР».

С 1992 года под руководством М. В. Нагибина Ростовское вертолётное производственное объединение боролось за выживание в сложных условиях конверсии оборонного производства и перехода к рыночным отношениям. Завод остался лидером российского тяжёлого вертолётостроения, его продукция пользуется высоким спросом как в Российской Федерации, так и за рубежом.

В апреле 1994 года коллектив ростовских вертолётостроителей избрал Михаила Васильевича президентом — генеральным директором ОАО «Роствертол».

В 1996 году, по инициативе М. В. Нагибина, один из пустующих корпусов Ростовского вертолётного завода был преобразован в первый в Ростове-на-Дону выставочный павильон, тем самым, дав толчок для создания нового рынка в регионе — выставочного бизнеса. Уже 10 лет выставочный центр «ВертолЭкспо» является одним из крупнейших операторов на российском рынке выставочных услуг.

За особый вклад в развитие экономики России, укрепление её военно-промышленного потенциала Президент России наградил Нагибина орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени (1995) и III степени (1999).

Умер М. В. Нагибин 31 марта 2000 года. Похоронен в Ростове-на-Дону.

Награды и признание

• Кавалер ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, ордена «Знак Почёта», ордена «За заслуги перед Отечеством» III (1999) и IV (1995) степени.
• Почётный авиастроитель СССР.
• Заслуженный машиностроитель РСФСР.
• Почётный гражданин Ростова-на-Дону.

Память

• Именем М. В. Нагибина в 2000 году в Ростове-на-Дону был назван проспект (бывший проспект Октября) и средняя образовательная школа Ворошиловского района N 96.
• Премией Нагибина награждают лучших сотрудников «Роствертола».

Ссылки

• [www.whoiswho.su/Rostov/Person/?NagibinMV Нагибин Михаил Васильевич. Страница памяти. Кто есть Кто в ЮФО.]

Отрывок, характеризующий Нагибин, Михаил Васильевич

– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.