Николаевская астрономическая обсерватория

Николаевская астрономическая обсерватория

Николаевская обсерватория в конце XIX века
Оригинал названия	Миколаївська астрономічна обсерваторія
Тип	астрономическая обсерватория
Код	089 ([newton.dm.unipi.it/neodys/index.php?pc=2.1.2&o=089&ab=0 наблюдения])
Расположение	Николаев (Украина)
Координаты	46°58′17″ с. ш. 31°58′22″ в. д.46.9715944° с. ш. 31.9730389° в. д. / 46.9715944; 31.9730389
Высота	52 м
Дата открытия	1821 год
Сайт:	[www.nao.nikolaev.ua/index.php?language_id=1 nao.nikolaev.ua]

Николаевская астрономическая обсерватория (код обсерватории — «089») — научно-исследовательский институт в Николаеве (Украина). Основана как морская обсерватория в 1821 году. С 1912 по 1991 год существовала как южное отделение Пулковской обсерватории. В 1992 году стала самостоятельным научным учреждением.

История

Морская обсерватория

В 1821 году адмиралом Алексеем Грейгом была основана морская обсерватория с целью обеспечения Черноморского флота временем, мореходными картами и обучения морских офицеров астрономическим методам ориентирования. Местом для строительства обсерватории была выбрана вершина Спасского кургана — самый высокий холм Николаева (52 м), а автором проекта главного здания был главный архитектор Черноморского адмиралтейства Фёдор Вунш.

По рекомендации директора обсерватории Дерптского университета Василия Струве на пост первого директора был назначен студент 4 курса Карл Кнорре. Наряду с деятельностью по подготовке морских офицеров он начал заниматься научными астрономическими исследованиями, а в 1832 году создал 5-й лист звёздной карты Берлинской академии наук, при помощи которого потом были открыты малые планеты Астрея и Флора. Кнорре пробыл на посту директора обсерватории 50 лет. Астрономические исследования в обсерватории были продолжены вторым директором Иваном Кортацци, которым был получен каталог положений звёзд, впоследствии названный «Николаевская зона».

В морской период деятельности обсерватории Кнорре и Кортацци были выполнены гидрографические работы на Азовском, Чёрном и Мраморном морях, проведены описи и определены более точные географические координаты многих опорных пунктов карт указанных морей. Флот был снабжен точными инструментами и совершенными методами определения времени (долготы) и широты.

Николаевское отделение Пулково

До 1911 года обсерватория находилась в Морском министерстве, а в 1912 году она получила статус южного отделения Пулковской обсерватории. Главной задачей обсерватории стало распространение системы Пулковских абсолютных звёздных каталогов на южное небо и выполнение регулярных наблюдений Солнца и тел Солнечной системы. Для оснащения нового отделения из Одессы были перевезены Вертикальный круг Репсольда и пассажный инструмент Фрейберга—Кондратьева.

Во время Первой мировой войны, революции и гражданской войны директором обсерватории был Борис Остащенко-Кудрявцев. Возрождение обсерватории связано с именем директора Леонида Семёнова, который возглавил обсерваторию в 1923 году. В 1931 году в обсерватории была создана высокоточная служба времени, которая принимала участие в национальных и международных программах по определению точного времени, а в 1935 году обсерватория была включена в систему учреждений Академии наук СССР в качестве Пулковского отделения.

В период послевоенного возрождения, в 1951 году, директором обсерватории был назначен Яков Гордон. В 1955 году в Николаев из Пулкова был перевезён меридианный круг Репсольда, на котором после восстановления и ряда модернизаций в течение 40 лет велись различные наблюдательные программы. В 1961 году после ввода в строй перевезённого также из Пулкова зонного астрографа фирмы «Карл Цейс» в обсерватории началась история фотографической астрометрии. В 1957—1969 годах проводились визуальные и фотографические наблюдения искусственных спутников Земли для определения их орбит.

В 1970—80-е годы обсерватория была инициатором и основным исполнителем нескольких научных экспедиций для наблюдений в условиях полярной ночи на острове Западный Шпицберген и в условиях высокогорья на Кавказе. В общей сложности в обсерватории было создано около 35 разных каталогов положений небесных светил. В 1978 году директором обсерватории стала Римма Федорова, которую в 1986 году сменил на этом посту нынешний директор Геннадий Пинигин.

Николаевская астрономическая обсерватория

В 1992 году Николаевская астрономическая обсерватория стала самостоятельным научным учреждением, а в 2002 году получила статус научно-исследовательского института. В этот период НАО расширила тематику исследований в область астрономического приборостроения и исследования околоземного пространства. В 1995 году в НАО создан и введён в действие автоматический телескоп с ПЗС-приёмником — аксиальный меридианный круг (АМК), который в 1999 году включен в список объектов, составляющих национальное достояние Украины. После модернизации и оснащения ПЗС-приёмником зонный астрограф был переименован в мультиканальный телескоп (МКТ).

В 2004 году был введён в эксплуатацию скоростной автоматический комплекс (САК), на котором ведутся регулярные наблюдения объектов ближнего космоса в рамках участия в выполнении национальной космической программы Украины по контролю и анализу космической обстановки. В 2009 году создан первый на Украине мобильный телескоп «Мобител», состоящий из четырёх самостоятельных монтировок, оснащённых современными ПЗС-камерами и системой программного управления в режиме удалённого доступа. Проводится работа по созданию Николаевской виртуальной обсерватории (НикВО) в рамках создания Украинской национальной виртуальной обсерватории.

В апреле 2007 года обсерватория попала в число объектов, которые могут претендовать на включение в Список мирового наследия ЮНЕСКО. В состав памятника входит территория обсерватории площадью 7,1 гектаров, главное здание обсерватории как памятник архитектуры, старые и современные павильоны и постройки научного и хозяйственного назначения, парковый ландшафт и чугунное ограждение.

Директора

• Карл Кнорре (1821—1871)
• Иван Кортацци (сентябрь 1872 — 13 сентября 1903)
• Лейтенант Долгополов (сентябрь 1903 — ноябрь 1903)
• Капитан 2-го ранга К. В. Максимов (ноябрь 1903 — начало 1904)
• Лейтенант П. А. Бровцин (начало 1904—1909)
• Борис Остащенко-Кудрявцев (1909—1923)
• Леонид Семёнов (29 сентября 1923 — апрель 1926)
• Герман Циммерман (апрель 1926 — 15 августа 1926)
• Леонид Семёнов (15 августа 1926—1951)
• Яков Гордон (1951 — май 1978)
• Римма Фёдорова (май 1978—1986)
• Геннадий Пинигин (с 1986)

Основные направления научных исследований

• Динамика тел Солнечной системы: ПЗС-наблюдения избранных астероидов с целью улучшения их орбит и определения масс; наблюдения астероидов, сближающихся с Землей; фотометрические наблюдения малых планет и спутников больших планет.

• Звездные системы координат: распространение системы каталога Гиппаркос на слабые звезды; исследование связи радио и оптической систем координат; создание каталогов положений звезд в избранных участках небесной сферы.

• Исследование околоземного пространства: совершенствование методики наблюдений объектов ближнего космоса; наблюдения геостационарных спутников с целью улучшения элементов их орбит и ведения каталога; контроль состояния ионосферы с целью сейсмопрогнозирования и изучения солнечно-земных связей; регулярные GPS- наблюдения.

• Информационная поддержка астрономических исследований: программное обеспечение проведения и обработки наблюдений; создание системы удаленного доступа к астрономическим комплексам с использованием локальной сети и Internet; создание и ведение общей базы данных НАО как элемента виртуальной обсерватории .

• Астрономическое приборостроение: создание новых инструментов и телескопов на основе современных методов регистрации и обработки информации; оснащение существующих телескопов ПЗС-камерами собственного изготовления, а также автоматизация астрономических наблюдений.

• История астрономии: вклад НАО в астрометрические исследования, освещение деятельности и вклада отдельных ученых в различные области астрономии, исследование истории экспедиций НАО

Конференции

• 1996 — «Роль наземной астрометрии в Post-HIPPARCOS период» (175-летний юбилей НАО).
• 1998 — украинско-чешское совещание «Разработка инструментальных вычислительных комплексов с ПЗС для астрономических наблюдений».
• 1999 — «Исследование характеристик тел Солнечной системы ПЗС-методами».
• 2001 — «Расширение и связь опорных координатных систем с использованием наземных ПЗС наблюдательных средств» (180-летний юбилей НАО).
• 2003 — международное рабочее совещание «Оптические объекты и радиоисточники — координаты и взаимная связь».
• 2004 — международная научная конференция «Исследование искусственных и естественных объектов, сближающихся с Землей, и других тел Солнечной системы с использованием ПЗС наземных телескопов».
• 2006 — «Расширение сотрудничества в наземных астрономических исследованиях государств Юго-Восточной Европы. Изучение объектов околоземного пространства и малых тел Солнечной системы».

Международное сотрудничество

Николаевская астрономическая обсерватория имеет договоры по научному и научно-техническому сотрудничеству с астрономическими обсерваториями и институтами России, Китая, Румынии.

НАО — коллективный член Евроазиатского астрономического общества и Европейского астрономического общества.

Ссылки

• [www.nao.nikolaev.ua/index.php?language_id=1 Официальный сайт обсерватории]
• [whc.unesco.org/en/tentativelists/5116/ Страница обсерватории]  (англ.) на сайте ЮНЕСКО
• [familyface.net/nikolaev/street.php?1567 Страница обсерватории] в проекте «Города Украины в улицах и лицах»

Отрывок, характеризующий Николаевская астрономическая обсерватория

В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.