Николаевский цепной мост

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николаевский цепной мост

Координаты: 50°26′32″ с. ш. 30°33′52″ в. д. / 50.44222° с. ш. 30.56444° в. д. / 50.44222; 30.56444 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.44222&mlon=30.56444&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 50°26′32″ с. ш. 30°33′52″ в. д. / 50.44222° с. ш. 30.56444° в. д. / 50.44222; 30.56444 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.44222&mlon=30.56444&zoom=12 (O)] (Я)

Пересекает

Днепр

Место расположения

Киев

Конструкция
Тип конструкции

цепной, шестипролётный

Основной пролёт

143 м

Общая длина

776 м

Ширина моста

16 м (7½ саженей)

Эксплуатация
Открытие

1853 год

Закрытие

разрушен
9 июня 1920 года

К:Мосты, построенные в 1853 году

Никола́евский цепно́й мост (укр. Микола́ївський ланцюго́вий міст) — первый постоянный мост через Днепр в Киеве. Существовал с 1853 по 1920 годы напротив Аскольдовой могилы, в районе впадения Чертороя в Днепр. Длина 776 метров, ширина 16 метров. Автор проекта — англо-ирландский инженер Чарлз Виньоль.





Строительство и описание

Шестипролётный цепной мост из железных конструкций, изготовленных в Великобритании, был заложен на месте старинной переправы 30 августа (11 сентября) 1848 года после утверждёния проекта императором Николаем I, в честь которого впоследствии мост получил своё название.

Серебряная модель моста была выставлена в Лондоне в Хрустальном дворце на Всемирной выставке 1851 года. Все железные части моста были изготовлены в Бирмингеме, через Ливерпуль доставлены 16 кораблями в Одессу, оттуда на волах привезены в Киев.

Николаевский мост был освящен 28 сентября (10 октября) 1853 года в один день с освящением памятника князю Владимиру. По своей длине превзошёл сооружённый за несколько лет до него Цепной мост Сеченьи в Будапеште и стал одним из самых больших в Европе того времени.

О торжествах, которыми ознаменовалось открытие моста, рассказывает Н. Лесков в повести «[az.lib.ru/l/leskow_n_s/text_0300.shtml Печерские антики]». С одним из эпизодов строительства моста связана история, которую Лесков положил в основу известного рассказа «Запечатлённый ангел»:

Такого происшествия, какое передано в рассказе, в Киеве никогда не происходило, то есть никакой иконы старовер не крал и по цепям через Днепр не переносил. А было действительно только следующее: однажды, когда цепи были уже натянуты, один калужский каменщик, по уполномочию от товарищей, сходил во время пасхальной заутрени с киевского берега на черниговский по цепям, но не за иконою, а за водкою, которая на той стороне Днепра продавалась тогда много дешевле.

— Н. С. Лесков[1]

На пяти облицованных гранитом опорах-«быках», были сооружены порталы в виде полукруглых арок с башнями в стиле английской готики. На опоры поместили специальные короба, через которые провели цепи из железных звеньев. Мостовое полотно состояло из решетчатых балок, которые крепились к цепям с помощью железных прутьев. Проезжая часть — деревянная. Фундаментом промежуточных опор служил бетонный массив, заложенный прямо на грунте в огороженной перемычками впадине.

Для пропуска судов мост имел разводную секцию у правого берега, которая приводилась в движение поворотным кругом с помощью всего четырёх человек. Она действовала не в течение всей навигации. Тогдашние судна нормально проходили под Цепным мостом, и только весной, когда уровень воды существенно поднимался, приходилось прибегать к проходу под разводной секцией.

Мост на рубеже XIX и XX вв.

К концу ХІХ века в результате обмеления Днепра в районе разводной секции, а также малой её ширины (всего 50 футов), ставшей к тому времени препятствием развитию речного судоходства, было принято решение о реконструкции моста. Среди прочих рассматривался проект Н. А. Белелюбского по реконструкции поворотной секции. В результате проведённого конкурса в 1897 году был принят проект киевского инженера Аполлона Лосского.

В июне — октябре 1898 года была проведена реконструкция моста. Разводную секцию заменили стационарной, нарастили высоту арки центральной опоры, полотно моста подняли к центру на 11 футов (3,4 м), а фарватер реки углубили. На время закрытия движения по мосту переправа осуществлялась с помощью двух паромов. В начале XX века в качестве продолжения Николаевского цепного моста были сооружены Русановские мосты через левобережную пойму и пролив. В 1912 году по Цепному мосту открыли движение бензотрамвая.

Разрушение и новый мост

На исходе сражений за Киев 9 июня 1920 года[2] первый от правого берега пролёт моста был взорван по приказу генерала Э. Рыдз-Смиглы отступавшими польскими войсками. Разрыв цепей в месте взрыва повлёк за собой разрушение всего моста. В течение нескольких лет после этого сообщение с левым берегом шло через временный деревянный мост. В 1921 году остатки цепей моста были взорваны, чтобы не мешать навигации.

В 1925[3]-41 гг. на месте цепного моста существовал другой мост балочной конструкции, разработанной Е. О. Патоном. Он был построен на сохранившихся (но перестроенных для увеличения высоты) опорах Цепного моста и даже с использованием сохранившихся цепей старого моста. Получил название в честь советской партийной деятельницы Евгении Бош.

Переправа была окончательно разрушена 19 сентября 1941 года, когда мост взорвали отступающие солдаты Красной армии. После Великой Отечественной войны не восстанавливался. Опоры моста сохранились до середины 1960-х годов, некоторое время они использовались для линии электропередач и были взорваны после сооружения моста Метро, который построили несколько севернее. Весной 2010 года, вследствие временного понижения уровня воды, можно было видеть остатки трёх опор Цепного моста.

Напишите отзыв о статье "Николаевский цепной мост"

Примечания

  1. [az.lib.ru/l/leskow_n_s/text_0300.shtml Lib.ru/Классика: Лесков Николай Семенович. Печерские антики]
  2. Карпинский М. Восстановление цепного моста в Киеве // Строитель. — 1923. — № 4. — С. 28—29.
  3. Открыт 10 мая 1925 года. См.: До відкриття Ланцюгового мосту: [Сьогодні, о 1 год. дня, відкривається новий міст замісць колишнього Ланцюгового] // «Більшовик». — 1925. — 10 мая.  (укр.)

Ссылки

  • Киев : энциклопед. справ. / под ред. А. В. Кудрицкого. — К. : Главная редакция Украинской Советской Энциклопедии, 1982. — С. 637–638.</span>
  • Анисимов А. [www.oldkyiv.org.ua/data/chainbridge.php Скорбное бесчувствие. — Киев: Tabachuk Ltd, 1992. — С. 40.]. // www.oldkyiv.org.ua. Проверено 19 декабря 2012.
  • Антоненко К. [486.livejournal.com/31268.html Краткий справочник-определитель киевских мостов](недоступная ссылка — история). // 486.livejournal.com. — 2009. — 11 марта. Проверено 19 декабря 2012. [web.archive.org/web/20120701200810/486.livejournal.com/31268.html Архивировано из первоисточника 1 июля 2012].
  • Антоненко К. [486.livejournal.com/28123.html Разбираемся с мостами](недоступная ссылка — история). // 486.livejournal.com. — 2008. — 23 декабря. Проверено 19 декабря 2012. [web.archive.org/web/20131217123308/486.livejournal.com/28123.html Архивировано из первоисточника 17 декабря 2013].
  • Відкриття мосту імени Євгении Бош: [Відкриття мосту було святом єднання правого берега Дніпра з лівим, робітництва з селянством, праці та науки] // «Більшовик». — 1925. — 12 мая.  (укр.)
  • Закревский Н. [books.google.com/books?id=dg0LAAAAIAAJ&dq=%D0%B7%D0%B0%D0%BA%D1%80%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%BC%D0%BE%D1%81%D1%82%20%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B8%D0%B9%20%D0%B8%20%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9&hl=ru&pg=PA551#v=onepage&q&f=false Описание Киева. — Т. ІІ. — М., 1868. — С. 551—553]. // books.google.com. Проверено 19 декабря 2012.
  • Кальницький М. Б. [eveningkiev.com/file/5151.pdf Найдавніший з постійних мостів]. // «Вечірній Київ», № 129 (19021). — 2012. — 13 грудня. — С. 28–29. Проверено 19 декабря 2012.  (укр.)
  • Кальницький М. Б. [mik-kiev.livejournal.com/50669.html Никольская часовня у Цепного моста]. // mik-kiev.livejournal.com — 2009. — 28 июня. Проверено 19 декабря 2012.
  • Козлов К. [urbantransport.kiev.ua/ua_197.html Мост им. Патона. Трамвай]. // urbantransport.kiev.ua. Проверено 19 декабря 2012.  (укр.)
  • Лавров Д. [www.peeep.us/3ee6fbc7 Мосты для большого города]. // «Газета по-киевски». — 2006. — 25 июля. Проверено 19 декабря 2012.
  • [www.peeep.us/1b50e3a0 Мост на немецком аэрофотоснимке, 26 сентября 1943 года]. // www.wwii-photos-maps.com. Проверено 19 декабря 2012.

Отрывок, характеризующий Николаевский цепной мост

Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.