Новожилов, Сергей Сергеевич

Сергей Сергеевич Новожилов
Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы
26 июля 1974 — 9 июля 1976
Предшественник:	Александр Петрович Волков
Преемник:	Владимир Григорьевич Ломоносов
Рождение:	23 мая (5 июня) 1912(1912-06-05) Москва
Смерть:	28 апреля 1998(1998-04-28) (85 лет) Москва
Партия:	КПСС с 1939 года
Образование:	Всесоюзный заочный институт текстильной промышленности
Профессия:	инженер-экономист
Награды:

Сергей Сергеевич Новожилов (1912—1998) — советский государственный деятель.

Биография

В 1958 году окончил Всесоюзный заочный институт текстильной промышленности.

• 1931—1934 — помощник мастера, мастер Павлово-Посадской прядильно-ткацкой фабрики, Павловский Посад.
• 1934—1937 — служил в РККА.
• 1937—1940 — на Павлово-Посадской фабрике: начальник цеха, заместитель заведующего, заведующий фабрикой, директор (с 1938).
• 1940 — студент Промышленной академии лёгкой промышленности.
• 1940—1941 — директор учебного комбината «Главмосхлоппрома» Наркомата текстильной промышленности СССР, Орехово-Зуево.
• 1941—1942 — директор Ликинской прядильно-ткацкой фабрики, Московская область.
• 1942—1944 — заведующий отделом текстильной и лёгкой промышленности Московского горкома ВКП(б).
• 1944—1949 — заместитель секретаря Московского горкома ВКП(б) по лёгкой промышленности.
• 1949—1951 — заведующий отделом лёгкой промышленности Московского горкома ВКП(б).
• 1951—1959 — заместитель председателя Мособлсовета.
• 1959—1976 — первый заместитель председателя Госкомитета Совмина СССР по труду и заработной плате, с 1974 года исполняющий обязанности председателя.
• 1976—1983 — первый заместитель председателя Госкомитета СССР по труду и социальным вопросам.
• С августа 1983 года персональный пенсионер союзного значения

Литература

• Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник /Сост. В. И. Ивкин. — М., 1999. — ISBN 5-8243-0014-3

Отрывок, характеризующий Новожилов, Сергей Сергеевич

Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.