Орбелиани, Сулхан-Саба

Сулхан-Саба Орбелиани
სულხან-საბა ორბელიანი
Место рождения:	Болнисский район Квемо-Картли
Род деятельности:	Поэт, учёный
Язык произведений:	грузинский

Сулха́н-Са́ба Орбелиа́ни (1658 — 1725) — князь, грузинский государственный деятель и дипломат, просветитель, гуманист, писатель, поэт, каллиграф.

Биография

Сулхан Орбелиани родился в деревне Тандзиа, воспитывался при царском дворе. Его отец был верховным судьёй Картли и приходился шурином грузинскому царю Вахтангу V. Воспитатель царевича Вахтанга Левановича (впоследствии Царь Вахтанг VI). В 1712 году сопровождал его в Персию.

В 1698 году произошел резкий перелом в жизни Сулхана Орбелиани. С этого времени придворный, феодал и баснописец становится «смиренным монахом Саба». Если верить утверждению католического миссионера, проживающего в Грузии, Саба (тайный католик с 1692 г.) стал монахом, чтобы добиться большей свободы действий в борьбе за соединение Грузинской православной и Римско-католической церквей.

В 1713—1716 годах Саба находился в Западной Европе с дипломатической миссией. Там он уже официально принял католичество. Но тщетно добивался монах-патриот помощи у Папы Римского и французского короля Людовика XIV в борьбе против натиска персидских Сефевидов. Всё ограничилось чисто-внешними почестями.

В 1724 году Саба эмигрировал вместе с Вахтангом VI (своим учеником) в Россию. Поселился в Москве, во дворце царевны Дареджан Арчиловны.

Умер в селе Всехсвятском недалеко от Москвы. Похоронен на кладбище у Храма Всех Святых.

Сулхан-Саба является автором сборника басен и новелл «О мудрости вымысла» («О мудрости лжи»). В нём автор развивает идеи просвещенного абсолютизма, резко осуждая феодальную разобщенность общества. В его произведениях оформился новогрузинский литературный язык. Им был составлен «Толковый словарь грузинского языка», по сей день не потерявший своего научного значения. Сулхан-Саба обработал также известный сборник восточных басен «Калила и Димна».

Семья

Был женат первым браком на княжне Дареджан Багратион-Мухранской (?-1698); вторым на Тамаре, дочери Хамь-паши Атабага (?-1712).

Память

• В 1959 году была выпущена почтовая марка СССР, посвященная Орбелиани.

Литература

• Собрание сочинений, т. 1-4, Тб., 1959-66 (на грузинском яз.)
• Мудрость и ложь, под ред. Г. Леонидзе, 1926.
• Сулхан-Саба Орбелиани. Путешествие в Европу. Тб.: Мерани, 1969.
• С. С. Орбелиани, 1658-1958. Юбилейный сборник, Тб., 1959.
• Мудрость лжи. Тб., 1939.
• О мудрости вымысла / [Предисл. А. Барамидзе]. М., 1951.
• Мудрость вымысла / [Предисл. Г. Леонидзе. Тб., 1959.

Ссылки

• Леонидзе Г. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Italy/XVIII/1700-1720/Orbeliani_S/pred.phtml?id=11668 Сулхан-Саба Орбелиани (1658–1725)] // Сулхан-Саба Орбелиани. Путешествие в Европу. Тб.: Мерани, 1969.
• Барамидзе Р. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Italy/XVIII/1700-1720/Orbeliani_S/posl.phtml?id=11672 Страницы одной дипломатической миссии] // Сулхан-Саба Орбелиани. Путешествие в Европу. Тб.: Мерани, 1969.
• Лордкипанидзе Э.К. [dates.gnpbu.ru/3-8/Orbeliani/orbeliani.html Сулхан-Саба Орбелиани] //Российская педагогическая энциклопедия: В 2 тт. Т. 2. — М., 1999. — С. 88.
• [pritchi.ru/part_185 Притчи от Сулхана-Саба Орбелиани]
• [abkhazeti.info/history/20050615513358928823.php Сулхан-Саба Орбелиани об абхазах]

Отрывок, характеризующий Орбелиани, Сулхан-Саба

– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.