Охота (Варшава)
| Охота | |
| Варшава | |
|---|---|
| Прежний статус: |
Дзельница (район) |
| Площадь: |
9,7 км² |
| Население: |
89 383 чел. |
| Глава: |
Maurycy Wojciech Komorowski (бурмистр) |
|
| |
| www.urzadochota.waw.pl/ | |
Охота — (польск. Ochota) дзельница (район) Варшавы, расположенная ближе всего к центру города. Геометрический центр дзельницы — перекресток улиц Битвы Варшавской 1920 г. (Bitwy Warszawskiej 1920 r.) и Бялобжеской (Białobrzeska). Наиболее густонаселенная дзельница Варшавы (9448 чел./км2).
По данным GUS (главного статистического управления), на 31.12.2009, в дзельнице на площади 9,7 км2 проживало 89 383 жителя[1]
Содержание
Происхождение названия
Своим названием дзельница обязана трактиру «Охота», который вероятнее всего находился на месте сегодняшнего здания по адресу «Калиска, 1» (Kaliska 1) [2] .
Административные границы
Охота граничит:
- со Средместьем — по ул. Титуса Халубиинского (Tytusa Chałubińskiego) и аллее Независимости (al. Niepodleglości);
- с Мокотувом – по ул. Жвирки и Вигуры (ul. Żwirki i Wigury) и южной части Мокотовского поля;
- с Влохами – по железнодорожной линии Варшава—Радом;
- с Волей – по железнодорожной линии Варшава—Прушкув.
Районы
В официальном реестре TERYT Охота имеет статус дзельницы, в состав которой входят следующие части города[3]:
- Охота
- Раковец (Rakowiec)
- Щесливице (Szczęśliwice)
Городская система информации (Miejski System Informacji) выделяет следующие территории[4]::
- Старая Охота
- Фильтры
- Раковец
- Щесливице
Традиционно выделяются также такие поселки, как Колония Сташица и Колония Любецкого.
История
Первые письменные упоминания о территории, на которой находится сегодняшняя Охота, относятся к 1238.
Долгое время Охота входила в пределы королевского села Велька Воля. Начало бурного развития ей положила прокладка через эту территорию нескольких важных дорог:
- Королевская дорога (Droga Królewska) (в частности, современные улицы Нововейска (Nowowiejska) и Немцевича (Niemcewicza)) в 1768;
- Краковское шоссе (Szosa Krakowska) (нынешняя улица Груецка (Grójecka) в 1817;
- Новая Иерусалимская дорога (Nowa Droga Jerozolimska) (нынешние Иерусалимские аллеи) в 1817;
- Варшавско-Венская железная дорога построена в 1840—1848.
Развитию района в XIX веке способствовало также возведение фильтрационной станции («Фильтры», Filtry) в 1886 и больницы Младенца Иисуса в 1901.
Особенно бурное развитие дзельницы началось в межвоенный период. Тогда здесь возникли колонии Сташица и Любецкого, студенческое общежитие «Академик» (Akademik) на площади Нарутовича (pl. Narutowicza).
Период Второй мировой войны не нанес Охоте такого материального ущерба как, например, Средместью. Но он оставил свой след в виде повсеместных на Охоте местах убийств, известных как «Охотская резня».
11 мая 1945 на Охоте была пущена первая в Варшаве послевоенная линия городской коммуникации, обслуживаемая грузовиками и связывающая площадь Нарутовича и Тарговую улицу (u. Targowa) на Праге. В сентябре того же года была «реанимирована» первая на левобережье города трамвайная линия между Окенцем (Okęcie) и площадью Старынкевича (pl. Starynkiewicza)[5].
В период ПНР Охота восстановилась после разрушений военного времени. Было построено также несколько новых жилых и административных зданий. Развитие промышленности в это время было представлено такими предприятиями, как Era (электронная промышленность), Варшавская фабрика станков (Warszawska Fabryka Obrabiarek, станкостроение), Meratronika (измерительные устройства), Hydomat (механическое производство), Hydomat WSK-Okęcie (авиационная промышленность)[5].
В течение длительного периода ПНР и нескольких лет «времени перемен» Охота, имея статус дзельницы либо гмины), охватывала собой всю юго-западную часть Варшавы. Во время очередных расширений границ города в неё были включены Влохи, Урсус, Окенце и ряд других поселков (так наз. Дальняя Охота). К Охоте также причислялись отдельные кварталы города, традиционно связываемые со Средместьем. В 1990—1994 эта дзельница имела статус гмины («гмина Варшава—Охота»), из которой в 1993 был выделен район Урсус. Современные границы Охоты установлены в 1994, когда была создана эта дзельница, вошедшая в состав тогдашней гмины Warszawa-Centrum.
12 мая 1982 с крыши здания на ул Груецкой 19/25, была передана первая передача «Радио Солидарность».
Образование и наука
На территории дзельницы находятся следующие просветительские учреждения (часть из них входит в состав одного из 8-ми объединения школ) [6]:
- 23 детских сада;
- 13 основных школ;
- 10 гимназий;
- 2 основные заводские школы;
- 5 техникумов;
- 5 общеобразовательных и 2 профилированных лицея;
- 2 полицейские школы.
Имеются также внешкольные учреждения, такие как молодёжный дом культуры, межшкольный спортивный центр, а также детский городок. Ещё здесь устраивается несколько воспитательных очагов, таких как «Общество друзей детей» (Towarzystwo Przyjaciół Dzieci, TPD) или воспитательный центр князей-орионистов (Młodzieżowy Ośrodek Wychowawczy im. ks. Franciszka Toporskiego).
На Охоте находятся управления и корпуса факультетов примерно полутора десятков вузов, а также ректораты Варшавского медицинского университета (Warszawski Uniwersytet Medyczny), Высшей школы экологии и управления (Wyższa Szkoła Ekologii i Zarządzania, WSEiZ), Академия специальной педагогики им. Марии Гжегожевской (Akademia Pedagogiki Specjalnej im. Marii Grzegorzewskiej), Польско-японской высшей школы компьютерной техники (Polsko-Japońska Wyższa Szkoła Technik Komputerowych) и Высшая педагогическая школа Общества всеобщего знания (Wyższa Szkoła Pedagogiczna Towarzystwa Wiedzy Powszechnej, WSP TWP). Здесь также находится офис Государственной школы общественной администрации (Krajowa Szkoła Administracji Publicznej). Часть вузовской застройки находится на территории Кампуса «Охота», костяк которого составляют математические и естественно-научные институты Варшавского университета и ПАН, равно как и собранные на улице Банаха (Banacha) строения медицинского университета. Помимо этого, у некоторых учебных заведений, имеющих на Охоте резиденции, часть корпусов расположено в других частях дзельницы (напр., отдел общественных наук WCP TWP, факультет архитектуры WSEiZ).
Такое сосредоточение научно-исследовательских единиц на Охоте произошло вследствие межвоенных концепций академического городка. К 20-30-м гг. XX века восходит комплекс студенческих общежитий Варшавского политехнического института на ул. Нарутовича, здания Свободного Университета (Wolna Wszechnicz) и института им. М. Склодовской-Кюри. Последующее строительство происходило в более поздние годы, а последний проект – комплекс новых технологий Варшавского университета – начал своё развитие в 2010. Некоторые постройки были преобразованы из учебных заведений более низкой ступени.
Памятники старины
В реестр памятников старины Варшавы внесены следующие объекты[7]:
- Колония Любецкого (Kolonia Lubeckiego)
- Колония Сташица (Kolonia Staszica)
- Фильтровальная станция Линдлея (Filtry Lindleya)
- Велькопольский сквер (Zieleniec Wielkopolski) между улицами Фильтровой, Ленчицкой и Вавельской
- Костёл Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии (Kościół Niepokalanego Poczęcia Najświętszej Maryi Panny), известный также как костёл св. Якуба (kościoł św. Jakuba) в честь покровителя связанного с ним прихода
- Часовня Младенца Иисуса (kaplica Dzieciątka Jezus) при приходе св. Луиджи Ориона на (ул. Линдлея, 12)
- здание Министерства связи (ул. Халубинского, 4/6)
- здание XXI общеобразовательного лицея им. Гуго Коллонтая (XXI Liceum Ogólnokształcące im. Hugona Kołłątaja) (ул. Груецкая, 93)
- обелиск на ул. Линдлея
- дом Миколая Шелехова (Иерусалимские аллеи, 85)
- дом Станислава Ростковского (Иерусалимские аллеи, 99)
- дом на ул. Доротовской, 7
- доходный дом почтовой сберегательной кассы (dom dochodowy Pocztowej Kasy Oszczędności) (ул. Фильтрова, 68)
- административно-жилой дом фабрики фабрики табачных изделий Государственной табачной монополии (dom administracyjno-mieszkalny Fabryki Wyrobów Tytoniowych Państwowego Monopolu Tytoniowego) (ул. Калиска, 1)
- здание больничной кухни и прачечной (budynek kuchni i pralni szpitalnej) (ул. Линдлея, 4)
- вилла на ул. Мяновского, 3
- дом на ул. Мяновского, 15 — часть Вавельского редута
- дом на ул. Немцевича, 5а
- вилла с садом на ул. Рашинской, 48 в колонии Любецкого
- дом на ул. Тарчинской, 8
- дом на ул. Университетской, 1 — часть Вавельского редута
- здание адмиралтейства на ул. Вавельской, 7
- дом с садом на ул. Вавельской, 32
- дом на ул. Вавельской, 60 — часть Вавельского редута
Памятники
- Баррикада сентября 1939 г. — угол улиц Гроецкой и Опачевской
- Памятник Летчику — угол улиц Жвирки и Вигуры — Рашинской и Вавельской
- Памятник Габриелю Нарутовича — пл. Нарутовича
- Памятник Марии Склодовской Кюри — сквер Марии Склодовской-Кюри
- Памятник Защитникам редута Ордона 1831 г. — угол улиц Мщоновской и Влоховской
- Памятник Английским летчикам — площадь («рондо») Сибирских ссыльных
- Памятник Луиджи Ориону — ул. Барска
- Обелиск на ул. Линдлея в память об умерших в госпитале
- Памятник Счастливой собаке — Мокотовское поле
- Скульптура из песчаника «Посвящение материнству»
Помимо этого, имеется несколько памятных камней и несколько десятков мемориальных досок, увековечивающих память об известных особах, живших на Охоте и военных жертвах[8]:.
Парки
На территории Охота находится 10 озеленительных зон[9]:
- Форты Раковец (Forty Rakowiec, остатки укрепленной территории «Раковец») на ул. Коротынского — 4,84 га
- Парк им. Заслава Малицкого (Park im. Zasława Malickiego) на ул. Вислицкой, с Раковецким прудом — 5,96 га
- Парк им. Марии Склодовской-Кюри (Park im. Marii Skłodowskiej-Curie) на ул. Вавельской с памятником патронессе — 2,16 га
- Щесливский парк (Park Szczęśliwicki) на ул. Влодажевской с тремя глиняными карьерами, круглогодичной лыжной горкой, бассейном и т. д. — 30,11 га
- Мокотовское поле (Pole Mokotowskie) на ул. Жвирки и Вигуры: на территории Охоты находится 48,61 га, более 2/3, с двумя водохранилищами
- Велькопольский сквер (Zieleniec Wielkopolski) на ул. Фильтровой — 3 га
- Опачевский сквер (Skwer Opaczewski) между двумя нитками ул. Опачевской — 2,69 га
- Сквер им. А. Гротовского (Skwer im. A. Grotowskiego) на ул. Линдлея — 1,76 га
- Сквер им. Сью Райдер (Skwer im. Sue Ryder) на ул. Кшицкого — 2 га
- Западный парк (Park Zachodni) на площади Сибирских ссыльных — 9 га
Также есть несколько скверов меньшего размера, а также места нерегулярного озеленения (напр., форт Щесливице). На охоте не осталось ни одного естественного леса.
Другие значимые объекты
На охоте также находятся:
- Центр культуры Охоты(Ośrodek Kultury Ochoty — "OKO")
- Национальная библиотека (Biblioteka Narodowa)
- Общественная библиотека (Biblioteka Publiczna)
- Архив документов нового времени (документы с 1918 г., Archiwum Akt Nowych)
- Генеральная прокуратура (Prokuratura Generalna)
- Театр Охоты (Teatr Ochoty)
- Ох-театр (Och-Teatr) (филиал театра «Полония» (Teatr Polonia)
- Копинский зал (Hala Kopińska)
- Зал (рынок) Банаха (Hale Banacha, Targowisko Banacha)
- Центр онкологии – институт им. Марии Склодовской-Кюри (Centrum Onkologii — Instytut im. Marii Skłodowskiej-Curie)
- Центральная клиническая больница Медицинской академии (Centralny Szpital Kliniczny Akademii Medycznej)
- Здание Варшавского политехнического института (Budynek Politechniki Warszawskiej)
- Контртеррористический центр (Jednostka Antyterrorystyczna — Biuro Operacji Antyterrorystycznych Komendy Głównej Policji)
Напишите отзыв о статье "Охота (Варшава)"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20110806110025/www.stat.gov.pl/cps/rde/xbcr/gus/PUBL_L_powierzchnia_ludnosc_teryt_2010.pdf POWIERZCHNIA I LUDNOŚĆ W PRZEKROJU TERYTORIALNYM W 2010 R.] (польск.), s. 22, 2010-11-15
- ↑ Krzysztof Trawkowski. [www.oko.com.pl/uploads/ochotnik/55/20091123202450af8af7.pdf Mogła być „Pociecha” — została „Ochota”]. „Ochotnik”. 12 (9), s. 6, 2005. Ośrodek Kultury Ochoty. ISSN 1734-5510, s. 22, 2010-11-15 (польск.)
- ↑ [www.stat.gov.pl/broker/access/index.jspa Krajowy Rejestr Urzędowego Podziału Terytorialnego Kraju]. (польск.) GUS
- ↑ [httpwww.zdm.waw.pl/index.php?id=288 Dzielnica Ochota]. (польск.)W: Obszary MSI [on-line]. Zarząd Dróg Miejskich w Warszawie.
- ↑ 1 2 Janusz Oleksiewicz. Ochota - bardzo dobry adres. „Stolica”. Nr 1 (1413) (5 stycznia 1975), s. 2-3. WWP RSW "Prasa Książka Ruch" (польск.).
- ↑ [www.urzadochota.waw.pl/page/index.php?str=97 Placówki oświatowe] (польск.), Urząd Dzielnicy Ochota.
- ↑ [www.kobidz.pl/app/site.php5/getFile/9104 Spis zabytków Warszawy] (польск.) GUS
- ↑ [www.urzadochota.waw.pl/page/index.php?str=290 Miejsca pamięci na terenie dzielnicy Ochota] (польск.)Urząd Dzielnicy Ochota.
- ↑ Dokąd na Ochocie – informator. W: Jarosław Zieliński: Ochotnicy na spacer. Warszawa: Veda, 2010, s. 108–112. ISBN 978-83-61932-22-2.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Охота (Варшава)
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
