Воля (Варшава)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Воля.
Воля
Варшава
Прежний статус:

Административный район (дзельница)

Площадь:

19,26 км²

Население:

137 692 чел.

Глава:

Urszula Kierzkowska (бурмистр)

www.wola.waw.pl/
Координаты: 52°14′ с. ш. 20°57′ в. д. / 52.233° с. ш. 20.950° в. д. / 52.233; 20.950 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.233&mlon=20.950&zoom=14 (O)] (Я)

Воля (польск. Wola) — район (дзельница) Варшавы, расположенный в западной части города.

В прошлом — промышленный район, известный выборами польских королей и сильным рабочим движением, в настоящее время приняла характер типичного городского района. В районе Воле находится значительное число промышленных объектов и промышленных зон, часто заброшенных, которые ныне чаще всего подвергаются сносу, но иногда подвергаются реконструкции, в результате которой они трансформируются в современные офисные центры или в объекты комфортабельного жилья. например, "Кружевная Фабрика в Повонзках" (польск. Fabryka Koronek na Powązkach). Три бывших промышленных объекта были превращены в музеи, связанные с промышленностью: Музей Промышленности на бывшей фабрике Норблина, Музей газификации на Старом газовом заводе, а также музей Варшавского восстания в старой электростанции.

По данным Главного управления статистики Польши на 31.12.2009, в районе Воля на площади 19,26 км² проживало 137 692 жителя[1].





История

Средневековье и период Речи Посполитой

Считается, что история района Воля берёт начало в 1386. Между тем она упоминается уже в 1367 как село Большая Воля (польск. Wielka Wola), находящееся в собственности мазовецких князей. В XIV—XVI веках деревня вместе с двумя соседними — Охотой и Чистым — перешла в собственность польского короля, при этом восточная граница поселения былаопределена по реке Дрна (современные улицы Окопова (Okopowa) и Товарова (Towarowa)); установленная здесь граница Варшавы сохранялась до середины XIX в.

К 1575 относятся 2 события:

  • Упоминание о поселении Воля у тракта на Сохачев (название происходит из-за избавления населения от податей в пользу князя, русский аналог — слобода), упомянута деревянное святилище в районе современного перекрестка ул. Редутова и Вольска, а также многочисленные постройки
  • Выборы в Воле — на полях между селом Велька Воля и Старым Городом произошли выборы польского короля. Королём был избран трансильванский князь Стефан Баторий.

До 1794 на этом месте традиционно проводили выборы королей (элекции). Всего в Воле было избрано 10 польских королей, а название посёлка Коло («Круг») происходит от Рыцарского Круга, то есть места, где происходило собрание земских депутатов.

В 1656, во период борьбы с так называемым "шведским потопом", село было сожжено вместе с деревянным костёлом.

XVI—XVIII века — восстановление села, очередные выборы, переход села в частные руки, его разделение на отдельные имения, появление юридик (jurydyka): Лешно (заложена князем Адамом Понинским, позднее стало владением Кароля Шульца — отсюда улица Каролькова), Гжибы, Валицы, Новолипе.

31 июля 1705 происходит битва под Варшавой — как раз в районе села Воля.

1764 — сооружение королевским министром Генрихом фон Брюлем дворца с парком, позднее разрушенного во время военных действий.

1770 — сооружение на границах города так наз. «вала Любомирского» (okopy Lubomirskiego) (отсюда улица Окопова), в то время здесь была граница между городом и сельской общиной.

1794 — разрушение Воли в период восстания Костюшко во время борьбы с прусскими войсками, при этом опорным пунктом были шанцы около костела св. Лавра.

XIX — начало XX вв.

Конец XVIII—XIX вв. (до 1890) — появление на Воле кладбищ: католического, лютеранского, кальвинистского, еврейского, православного, мусульманского, караимского.

1818 — сооружение так называемой «Вольской заставы» (Rogatki Wolskie) по проекту архитектора Якуба Кубицкого (уничтожена в 1942).

6 сентября 1831 — героическая оборона Вольского редута под командованием Юзефа Совинского, закончилась захватом укрепления российскими войсками.

Сер. XIX в. — перенесение границы Варшавы до ул. Скерневицкой (Skierniewicka), в результате чего в состав столицы вошла значительная современной Воли.

II половина XIX — начало XX вв.: развитие промышленности в районе в связи со строительством Варшавско-Венской железной дороги, а также с наплывом в город крестьянского населения (после отмене крепостного права). Появляются сады в Ульрихуве, зерновые элеваторы в Млынове, дубильных производств, пивоваренных заводов (в частности, Haberbusch i Schiele), прядильные фабрики, газоперерабатывающий завод на Воле (1888, трамвайная электростанция на Пшиокоповой (1908 и городская на Прондзынского (1911), промышленные предприятия: Lilpop, Rau i Loewenstein, Norblin Buch i Werner (1820), Gerlach, Temler i Szwede, бумажная фабрика Franaszka i inne. Количество жителей увеличивается с 9000 в 1890 до 40 000 в 1915.

28 января 1905 — стачки на Воле в знак протеста против «кровавого воскресенья» в России. В результате подавления бунта было убито и ранено около 400 человек, Воля приобретает наименование Червонной Воли (Czerwona Wola), а царская полиция арестовывает в тайной типографии Марцина Каспшака в апреле 1904 (казнен в Цитадели в 1905).

8 апреля 1916 — включение остатков Воли в состав Варшавы на основании распоряжения генерал-рагубернатора Ханса фон Беселера.

Межвоенный период и Вторая мировая война

После обретения Польшей независимости, в связи с ликвидацией царских фортов, ограничивающих развитие города, улучшаются бытовые условия населения. Здесь образовываются посёлки фонда имени Вавельбергов (Fundacja im. Wawelbergów) на ул. Людвики (ul. Ludwiki) и товарищества Рабочих Районов (TOR na Kole) — современные поселки БГК (BGK), Боернерово (Boernerowo), город-сад Елёнки (Jelonki). Помимо этого здесь происходили:

  • расширение сети электрических трамваев;
  • заложение общественного парка Совинского;
  • дальнейшее развитие промышленности: появление завода радиоприемников фирмы Philips (c 1951 — радиозавод им. Марцина Каспшака).

9 сентября 1939 — оборона Вольского редута солдатами Здзислава Пацак-Кузьмирского, а также всей Воли, завершившаяся капитуляцией Варшавы 27 сентября 1939.

2 октября 1940 было образовано Варшавского гетто (еврейские кварталы были огорожены уже в октябре 1939), огороженное стеной от остальных районов Варшавы. Ликвидировано в 1943.

С 5 до 7 августа здесь происходила так называемая «Вольская резня» во время Варшавского восстания, в которой погибло около 60 000 жителей.

Послевоенный период

С 1945 в районе происходит восстановление промышленности, в результате чего образуется так называемый «Западный промысловый район»: заводы им. Марцина Капшака, электроламповый им. Розы Люксембург, машиностроительный им. Людвига Варынского, фармацевтический Polfa, лампового машиностроения и др. Также восстанавливаются жилые районы и происходит экспансия городу в сторону Воли, перестройка и изменение расположения главных улиц (напр., Капшака, Продзинского, Крохмальна, Лешно и т. д.). На развалинах города встает гора в парке Мочидло. В 1976 году возник Театр на Воли, основанный актёром и театральным режиссёром Тадеушом Ломницком.

В 1951 в состав Воли вошли вновь присоединенные территории к западу от города; в 1992 они были выделены в отдельный район Бемово.

Административные границы

Воля граничит:

Районы

Согласно варшавской системы местных обозначений MSI, Воля состоит из 8-ми районов: Коло (Koło), Ульрихув (Ulrychów), Одоляны (Odolany), Повозки (Powązki), Млынов (Młynów), Чисте (Czyste), Новолипки (Nowolipki) и Мирув (Mirów).

Однако, этот перечень неполный: он не учитывает особенности всех поселков. Елёнки находятся в двух районах — Воля и Бемово, а часть Муранува вошла в границы Воли под названием Новолипки. Кроме того, в нём не хватает собственно Воли и правильного обозначения границ Ульрихува.

Полный список поселков включает: Старе Ялонки — ныне в границах Ульрихува, и Мочидло — в составе Коло.

Важнейшие памятные места и памятники старины

  • Памятники промышленности
    • Фабрика Норблина
    • Городская трамвайная электростанция
    • Пивоварня Хабербуша
    • Варшавский газовый завод — ныне музей газификации
    • Строения предвоенного Акционерного общества промышленных предприятий «Лильпоп, Рау и Левенштайн» (Lilpop, Rau i Loewenstein)
    • Железнодорожный вокзал «Варшава-Главная» с железнодорожным музеем
    • Корпуса радиозаводов им. М. Каспшака
  • Фрагмент стены гетто у ул. Сенной (Sienna)
  • Особняк Бернацких (pałacyk Biernackich)
  • Особняк Богуславского (pałacyk Bogusławskiego)
  • Выборное поле (Pole Elekcyjne na Woli)
  • Редут Одрона (Reduta Ordona)
  • Форт Совинского (Fort Sowińskiego)
  • Костёлы и храмы
    • римско-католические
      • костёл св. Августина (kościół św. Augustyna)
      • костёл Богородицы Марии (kościół Bogurodzicy Maryi)
      • костёл Доброго Пастыря (kościół Dobrego Pasterza)
      • костёл Иосафата Кунцевича (kościół Jozafata Kuncewicza)
      • костёл св. Иосифа, возлюбленного Пресвятой Богородицы (kościół św. Józefa Oblubieńca NMP)
      • костёл. св. Карла Борромео (kościół św. Karola Boromeusza) на ул. Хлодной (ul. Chłodna)
      • костёл. св. Карла Борромео на ул. Повозковской (ul. Powązkowska)
      • монастырь и костёл отцов редемптористов св. Клеменса Дворжака и Ангелов-хранителей (klasztor i kościół oo. Redemptorystów św. Klemensa Dworzaka i Aniołów Stróżów)
      • костёл Милосердия Божьего и св. Фаустины (kościół Miłosierdzia Bożego i św. Faustyny)
      • костёл Святейшей Госпожи Марии Королевы Ангелов (kościół Najświętszej Maryi Panny Królowej Aniołów)
      • костёл Воздвижения Святого Креста (kościół Podwyższenia Krzyża Św.)
      • церковь Святого Лаврентия
      • костёл св. мученика епископа Станислава (kościół św. Stanisława Biskupa Męczennika)
      • костёл св. мученика епископа Станислава прихода св. Войцеха (kościół św. Stanisława Biskupa i Męczennika parafii św. Wojciecha)
    • других конфессий
      • церковь св. Иоанна Лествичника
      • часовня Церкви Иисуса Иисуса Христа Святых последних дней (kaplica Kościoła Jezusa Chrystusa Świętych w Dniach Ostatnich) — резиденция миссии и главный центр церкви мормонов на территории Польши
      • часовня и приходский дом Собрания христиан-баптистов (kaplica i Dom Parafialny Zboru Chrześcijan Baptystów)
      • мариавитский (старокатолический) костёл Непрекращающейся Помощи Святой Матери Божьей (kościół Starokatolicki Mariawitów pw. Matki Boskiej Nieustającej Pomocy)
  • Кладбища

Известные люди, связанные с Волей

Воля в литературе

«Соколовская база» Марека Хласко — рассказ о начальниках, работающих на базе на Воле

Воля в кино

На Воле происходит действие:

Кроме того, лицей имени генерала Совинского является сценой для многочисленной телевизионной продукции, польской и заграничной.

Напишите отзыв о статье "Воля (Варшава)"

Примечания

  1. ↑ [web.archive.org/web/20110806110025/www.stat.gov.pl/cps/rde/xbcr/gus/PUBL_L_powierzchnia_ludnosc_teryt_2010.pdf POWIERZCHNIA I LUDNOŚĆ W PRZEKROJU TERYTORIALNYM W 2010 R.] (польск.), s. 22, 2010-11-15

Ссылки

Отрывок, характеризующий Воля (Варшава)

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Воля_(Варшава)&oldid=78632388»