Восстание Костюшко
| Восстание Костюшко | |||
 Карта восстания Костюшко | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа России, Австрии и Пруссии | ||
| Изменения | |||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Восста́ние Таде́уша Костю́шко (польск. Powstanie kościuszkowskie, insurekcja kościuszkowska) — восстание на территории Речи Посполитой (1794), включавшей на тот момент части современных польских, белорусских, украинских и литовских земель.
Причины восстания
Конституция, провозглашенная на варшавском сейме 3 мая 1791 года, вызвала большое недовольство среди магнатов и шляхты Речи Посполитой. Собравшись в Тарговице (Торговица на территории современной Украины), недовольные объявили конституцию нелегитимной и образовали конфедерацию для борьбы с королём Станиславом, который объявил противников конституции бунтовщиками. Императрица Екатерина II, окончив войну с турками, приняла тарговицких конфедератов под своё покровительство и велела генералу М. В. Каховскому вступить в Польское королевство, а генералу М. Н. Кречетникову — в Литву. Началась ожесточенная борьба приверженцев новой конституции против конфедератов и русских войск; успех стал склоняться на сторону последних, и так как в то же время прусский король Фридрих Вильгельм II принял сторону России, король Станислав Понятовский вынужден был подчиниться требованиям конфедератов и заключить с русскими перемирие.
В Гродно был созван сейм, на котором было провозглашено восстановление прежней конституции; Варшава и несколько других городов были заняты русскими гарнизонами; польская армия была реформирована по русскому образцу, а некоторые её части распущены.
Начало восстания
Часть польской шляхты и шляхты Великого княжества Литовского, внешне выражая покорность Российской Империи, втайне готовилась к восстанию, надеясь на помощь Франции, где в тот момент революция была в самом разгаре. Предводителем восстания был избран литовский шляхтич Костюшко, проявивший себя как храбрый воин и грамотный руководитель. Генерал Мадалинский, отказавшись подчиниться решению гродненского сейма и распустить свою конную бригаду (в Пултуске 12 марта), неожиданно напал на российский полк и захватил полковую казну, а затем, разогнав прусский эскадрон в Шлёнске, направился к Кракову. Узнав об этом, Костюшко поспешил туда же; 16 марта 1794 года жители Кракова провозгласили его диктатором республики. В Кракове был провозглашен Акт восстания, и Тадеуш Костюшко принёс публичную присягу. Акт восстания провозглашал Тадеуша Костюшко верховным главнокомандующим национальными вооруженными силами Речи Посполитой и предоставлял ему всю полноту власти в стране. В разных частях Польского королевства и Великого княжества литовского вспыхнули вооруженные мятежи. Русский посол и начальник русских войск в Варшаве, генерал Игельстром, отправил против Мадалинского отряды Денисова и Τορмасова; одновременно в Польшу вступили прусские войска.
Ход боевых действий
4 апреля Тормасов был частично разбит под Рацлавицами; весть об этой победе возбудила в Варшаве мятеж, во время которого часть русского гарнизона была истреблена; при этом генерал Игельстром успел пробраться в Лович. Вслед за тем взбунтовалась и Вильна, откуда тоже успела спастись только часть русского гарнизона, захваченного врасплох.
Костюшко с титулом генералиссимуса объявил всеобщую мобилизацию; его армия возросла до 70 тысяч, но значительная часть людей была вооружена лишь пиками и косами, не хватало огнестрельного оружия. Главный корпус поляков и литовцев (23 тысяч) под личным начальством Костюшко стал на дороге в Варшаву, другие отряды у Люблина, Гродно, Вильны и Равы, общий резерв (7 тыс.) — у Кракова. С русской стороны для действий против Костюшко находились отряды, расположенные около Радома, Ловича и против Равы; другие три отряда частью вступили, частью готовились вступить в Литву; генерал Салтыков (30 тыс.) прикрывал недавно аннексированные у Речи Посполитой области; от границ Турции приближался корпус Суворова. Со стороны Австрии на галицкой границе собирался 20 тыс. корпус. 54 тыс. пруссаков под личным руководством короля вступили в Польское королевство, между тем как другие прусские отряды (11 тыс.) прикрывали собственные области Пруссии.
Стоявший около Радома отряд Денисова, уклоняясь от боя с наступавшим на него Костюшко, отступил на соединение с пруссаками; затем вместе с ними перешёл в наступление и у Щекоцина нанёс поражение Костюшко. Последний отступил к Варшаве. Между тем Краков сдался прусскому генералу Эльснеру; Фридрих Вильгельм стал готовиться к осаде Варшавы.
В это же время русский отряд Дерфельдена, наступавший от реки Припяти, разбил корпус Зайончка, занял Люблин и достиг Пулав, а генерал князь Репнин, назначенный главным начальником войск в Литве, подошёл к Вильне. Штурм Варшавы пруссаками велся нерешительно и вскоре был заменен осадой; когда же было получено известие, что в Великой Польше вспыхнуло восстание, прусский король вовсе отошёл от Варшавы. В областях, незадолго перед тем присоединенных к Пруссии, жители тоже взялись за оружие, и отряды инсургентов, начальником которых избран был Немоевский, успели овладеть несколькими городами и местечками. Костюшко медленно следовал за отступавшим прусским королём, а к Нижней Висле отрядил Мадалинского и Домбровского, которые овладели Бромбергом. Австрия заняла Краков, Сандомир и Хелм но этим и ограничила действия своих войск, предполагая тем самым обеспечить за собой участие в новом разделе. В Литве князь Репнин, выжидая прибытия Суворова, ничего решительного не предпринимал. 12-тыс. польский корпус вошёл в Курляндию и достиг Либавы; Огинский довольно удачно вёл партизанскую войну; Грабовский и Ясинский занимали Вильну и Гродно.
Слабость польского руководителя в Литве, Виельгорского, помешала полякам достигнуть там больших успехов. Русские овладели Вильной и 1 августа разбили отряд Хлевинского, который был назначен на место Виельгорского. Прибывший в Гродно новый польский главнокомандующий, Мокроновский, уже не мог исправить ситуацию, тем более, что граф Браницкий образовал контрконфедерацию в пользу России. В середине октября русские заняли Поланген и Либаву. К началу сентября на главном театре войны появился Суворов во главе 10-тысячного отряда. 4 сентября он взял Кобрин, 8 сентября под Брест-Литовском разбил войска Сераковского, которые в полном беспорядке отступили к Варшаве.
29 сентября последовало сражение при Мацеёвицах, в котором главные силы поляков были разбиты генералом Денисовым, а сам Костюшко взят в плен. Несмотря на панику, произведенную известием об этом в Варшаве, население требовало продолжения войны. Вновь избранный главнокомандующий, Вавжецкий, послал всем польским отрядам приказание спешить для обороны столицы, что те и успели исполнить. Между тем Суворов, присоединив к себе войска Ферзена и Дерфельдена, 23 октября расположился под Прагой (предместье Варшавы), а 24-го взял её штурмом. После этого стало очевидным, что дальнейшая борьба для поляков невозможна: жители Варшавы попросили повстанцев капитулировать. 25 октября была подписана капитуляция, 26-го Суворов вступил в город. Часть уцелевших повстанцев присоединилась к отрядам, действовавшим против пруссаков; но и в Познани мятеж был скоро подавлен. Часть польской армии под командованием Вавжецкого (ок. 27 тыс. чел.) хотела пробраться в Галицию, но у Опочни была настигнута Денисовым и капитулировала, а сам Вавжецкий доставлен к Суворову. Только единицам, в том числе генералу Мадалинскому, удалось перейти австрийскую границу.
Напишите отзыв о статье "Восстание Костюшко"
Ссылки
- [wars175x.narod.ru/175_PR03.html Вторая Польская война 1794 года (Восстание Костюшко). Документы, статьи, карты, боевые росписания войск.]
- [wars175x.narod.ru/slw12.html Соловьев С. М. История падения Польши — СПб.-М., 1863][beldumka.belta.by/isfiles/000167_570557.pdf ]
- [beldumka.belta.by/isfiles/000167_570557.pdf Гигин В. Суворов vs Костюшко // Беларуская думка. — 2009. № 10. — С. 86-95.]
- [www.memoirs.ru/rarhtml/1042Kilinski.htm Килинский Я. Записки башмачника Яна Килинского о варшавских событиях 1794 года и о своей неволе / Сообщ. Г. Воробьев // Русская старина, 1895. — Т. 83. — № 2. — С. 92-120; № 3. — С. 113—146.]
- [nvo.ng.ru/history/2014-03-28/14_kostushko.html Малеванный В. С. Спасти генерала Костюшко // Независимое военное обозрение. — 2014. № 11. — С. 14-15. ]
- [wars175x.narod.ru/doc/dc94_159.html Акт восстания провинции Великого княжества Литовского. 24 апреля 1794 г.]
- [wars175x.narod.ru/dc94_115.html Рапорт А. В. Суворова П. А. Румянцеву, 3 октября 1794 г., № 433 (РГВИА. ф. ВУА, д. № 2731. ч. I. л. 188).]
- [wars175x.narod.ru/dc94_116.html Донесение Ф. П. Денисова А. В. Суворову, 30 сентября 1794 г. (РГВИА, ф. ВУА. д. № 2731, ч. I. лл. 180—182).]
- [wars175x.narod.ru/dc94_124.html Рапорт генерал-поручика И. Е. Ферзена А. В. Суворову, 12 октября 1794 г. о сражении при Мацеевицах.]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Восстание Костюшко
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.
Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
