Кнорринг, Богдан Фёдорович

Богдан Фёдорович Кнорринг (нем. Gotthard Johann von Knorring)
Дата рождения	11 ноября 1744(1744-11-11)
Место рождения	Эрвита
Дата смерти	17 декабря 1825(1825-12-17) (81 год)
Место смерти	Дерпт
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Годы службы	1764 – 1809
Звание	генерал от инфантерии
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1768—1774): Битва при Ларге Сражение при Кагуле Русско-шведская война (1788—1790) Русско-польская война (1792) Русско-польская война (1794) Русско-прусско-французская война (1806—1807) Русско-шведская война (1808—1809)
Награды и премии
Связи	брат К. Ф. Кнорринга

Богдан Фёдорович Кнорринг (11.11.1744—17.12.1825), барон, российский военный и государственный деятель второй половины XVIII и начала XIX веков — генерал от инфантерии (1806).

Биография

Воспитывался в сухопутном шляхетном кадетском корпусе (окончил в 1764). В русско-турецкой войне 1768—1774 состоял при 1-й армии по квартирмейстерской части, отличился при взятии Хотина (1769), участвовал в сражениях при Ларге и Кагуле. 8 марта 1771 году награждён орденом св. Георгия 4 класса. В 1773 году был послан с Фокшанского конгресса полномочным послом России князем Григорием Орловым, к брату его Алексею (Чесменскому) и проехал всю европейскую Турцию до островов Антипарос и Наксос, где тогда был расположен флот, причём снял всю местность от Рущука до Константинополя и Дарданелльского пролива.

В 1788 году, занимая должность генерал-квартирмейстера, принял деятельное участие в вытеснении шведов из Финляндии;

в 1792—1794 участвовал в действиях против польских конфедератов. 15 сентября 1794 года награждён орденом св. Георгия 2 класса

Во уважение на усердную службу и отличное мужество, оказанное им противу мятежников польских при Вильне, где он разбил многочисленныя войска, овладел их укреплениями, а потом принудил к сдаче и самый город Вильну.

По воцарении Павла I в 1797 году Кнорринг на время оставил службу.

В 1806 вернулся на службу и был направлен в распоряжение главнокомандующего в Пруссии генерала Л. Л. Беннигсена, из-за разногласий с которым после сражения под Прёйсиш-Эйлау был отозван из армии.

Во время русско-шведская войны 1808—1809 годов был назначен главнокомандующим финляндской армией вместо графа Ф. Ф. Буксгевдена. Не проявил в этой войне ни особых талантов, ни решительности. Считая намеченный Александром I переход через Ботнический залив в Швецию слишком рискованным, всячески оттягивал проведение этой операции, и только прибытие А. А. Аракчеева заставило его начать действовать. Вызвал сильное недовольство Александра I, подал в отставку и был заменен М. Б. Барклаем-де-Толли.

Источники

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Литература

• Кнорринг // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_k/knorring_bf.html Биография на сайте ХРОНОС]
• [wars175x.narod.ru/bgr_kng.html Кнорринг Богдан (Тотгардт Логанн) Федорович]

Отрывок, характеризующий Кнорринг, Богдан Фёдорович

На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.