Памятники городов России
Поделись знанием:
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
| Памятники городов России | |
| Страна: | |
|---|---|
| Язык оригинала: | |
| Издательство: | |
«Памятники городов России» — книжная серия, выпускавшаяся издательством «Художник РСФСР» (Ленинград) в 1970-1980-х годах. Книги были посвящены старинным русским городам, известнейшим историческим местам, были хорошо иллюстрированы фотографиями предметов из музейных собраний. Выходили относительно редко, причём вначале в уменьшенном формате небольшого объёма и с мягкой обложкой, затем в обычном книжном формате. Последние книги серии вышли в хорошем целлофанированном переплёте.
Содержание
Список книг серии по годам
1975
- Бунин М. С.
Архитектурный ансамбль Стрелки Васильевского острова и Университетской набережной в Ленинграде. — Изд. 2-е. — Л.: Художник РСФСР, 1975. — 64 с., ил. (обл.) — 100.000 экз. - Кириков Б. М.
Новгородский кремль. — Л.: Художник РСФСР, 1975. — 72 с., ил. (обл.) — 300.000 экз. - Фёдоров Б. Н.
Московский Кремль. — Л.: Художник РСФСР, 1975.
1976
- Гуревич И. М.
Петродворец. — Л., 1976. - Чугунов Г. И.
Город Пушкин. — Л.: Художник РСФСР, 1976. — 76 с. (обл.) — 300.000 экз.
1978
- Булкин В. И., Чугунов Г. И.
Великий Устюг. — Л.: Художник РСФСР, 1978. — 80 с. (обл.) — 300 000 экз. - Фёдоров Б. Н.
Каргополь и его окрестности. — Л.: Художник РСФСР, 1978.
Новое оформление серии
1979
- Кочетков И. А., Лелекова О. В., Подъяпольский С. С.
Кирилло-Белозерский монастырь. — Л.: Художник РСФСР, 1979. — 184 с. (обл.) — 100.000 экз.
1980
- Ёлкина А. С.
Гатчина. — Л.: Художник РСФСР, 1980. — 160 с. (обл.) — 50.000 экз.
1981
- Болотова Г. Р.
Летний сад. — Л.: Художник РСФСР, 1981. — 140 с. (в пер.) — 100.000 экз.
1984
- Кириков Б. М.
Углич. — Л.: Художник РСФСР, 1984. — 208 с. (обл.) — 50.000 экз.- Посвящение книги: «Памяти моей бабушки Таисии Афанасьевны Красиловой».
1986
- Витязева В. А.
Невские острова. (Елагин, Крестовский, Каменный). — Л.: Художник РСФСР, 1986. — 176 с. (обл.) — 50.000 экз.
1987
- Кудряшов Е. В.
Солигалич. — Л.: Художник РСФСР, 1987. — 208 с. (в пер.) — 50.000 экз.- Посвящение книги: «Посвящается Альберту Васильевичу Кильдышеву — одному из первооткрывателей солигаличских художественных древностей».
- С. 206—207 — Евгений Васильевич Кудряшов. Некролог. (Биография и список научных работ) / В. Игнатьев.
1988
- Болотова Г. Р.
Летний сад. (Ленинград). Изд. 2-е, исправ. и дополн. — Л.: Художник РСФСР, 1988. — 152 с. (в пер.) — 30.000 экз. — ISBN 5-7370-0016-8.- Переплёт издания не серийный, цветной целлофанированный, а тканевый, с золотистым тиснением. На корешке: «Летний сад. Ленинград».
- Кириков Б. М.
Кашин. — Л.: Художник РСФСР, 1988. — 224 с. (в пер.) — 50.000 экз. — ISBN 5-7370-0005-2.
1990
- Разумовская И. М.
Кострома. — Л.: Художник РСФСР, 1990. — 208 с. (в пер.) — 50.000 экз. — ISBN 5-7370-0037-0.- Посвящение книги: «Памяти Евгения Васильевича Кудряшова, оказавшего большую помощь в работе».
- С. 202—207 — резюме на англ. языке.
Список книг серии по названиям
- Архитектурный ансамбль Стрелки Васильевского острова и Университетской набережной в Ленинграде / М. С. Бунин. — 1975.
- Великий Устюг / В. А. Булкин, Г. И. Чугунов. — 1978.
- Гатчина / А. С. Ёлкина. — 1980.
- Город Пушкин / Г. И. Чугунов. — 1976.
- Каргополь и его окрестности / Б. Н. Фёдоров. — 1978.
- Кашин / Б. М. Кириков. — 1988.
- Кирилло-Белозерский монастырь / И. А. Кочетков. — 1979.
- Кострома / И. М. Разумовская. — 1989.
- Летний сад. (Ленинград) / Г. Р. Болотова. — 1981/1; 1988/2.
- Московский Кремль / Б. Н. Фёдоров. — 1975.
- Новгородский кремль / Б. М. Кириков. — 1975.
- Невские острова. (Елагин, Крестовский, Каменный) / В. А. Витязева. — 1986.
- Петродворец / И. М. Гуревич. — 1976.
- Петропавловская крепость /
- Солигалич / Е. В. Кудряшов. — 1987.
- Углич / Б. М. Кириков. — 1984.
См. также
- Сокровища русского зодчества
- Архитектурно-художественные памятники городов СССР
- Архитектурные памятники древних русских городов
- Города-музеи
- Города Архангельской области (книжная серия)
- Города Вологодской области (книжная серия)
Напишите отзыв о статье "Памятники городов России"
Литература
- Города России. Энциклопедия. — М., Большая Российская Энциклопедия, 1994. — 560 с. — ISBN 5-85270-026-6.
- География России. Энциклопедия. — М., Большая Российская Энциклопедия, 1998. — 800 с. — ISBN 5-85270-276-5.
Ссылки
- [rusarch.ru/index.htm РусАрх — авторы]
- [www.lib.unn.ru/php/catalog.php?Index=6&IdField=189793&DB=1 Книги серии в Нижегородской фундаментальной библиотеке]
- [mail.turgenev.ru:82/OpacUnicode/index.php?url=/collections/view/4533/source:default Книги серии в Библиотеке-читальне им. И. С. Тургенева]
Отрывок, характеризующий Памятники городов России
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
