Памятник Низами Гянджеви (Пекин)
| Памятник | |
| Страна | Китай |
| Город | Пекин |
| Скульптор | Юань Сикунь |
| Дата постройки | 2012 год |
|
На этой странице есть текст на китайском языке. Без поддержки восточноазиатской письменности вы можете видеть знаки вопроса или другие знаки вместо китайских символов. |
Па́мятник Низами́ Гянджеви́ (кит. 纪念碑尼扎米•甘伽维) — памятник выдающемуся поэту, классику персидской поэзии Низами Гянджеви, расположенный в столице Китая, в городе Пекин, в парке Чаоян. Автор памятника — известный китайский художник Юань Сикунь.
Содержание
История
Памятник был создан Юань Сикунем в ответ на приглашение азербайджанской стороны к празднованию 20-летия установления дипломатических отношений между Китайской Народной Республикой и Азербайджаном[1].
Торжественная церемония открытия памятника состоялась 6 декабря 2012 года в первой половине дня. В ней приняли участие посол Азербайджана в КНР Латиф Гандилов, советник Департамента Европы и Центральной Азии МИД КНР Су Фанцю, Генеральный секретарь Комитета по культурным организациям Государственного Совета КНР Цуй Юнъань, директор Пекинского художественного музея «Цзиньтай» и автор скульптуры Юань Сикунь, профессор Центрального университета национальностей Китая Ху Чжэньхуа и представители различных сфер общественности обеих стран[1].
Церемонию открытия памятника совершил посол Азербайджана в КНР Латиф Гандилов. Он рассказал присутствующим о достижениях поэта и мыслителя Низами Гянджеви. Выступая с речью, он отметил, что завершение бюста поэта является подарком в честь 20-летия установления дипломатических отношений между двумя странами[1].
Описание памятника
Памятник представляет собой бюст поэта, изображающего его с тюрбаном на голове. На постаменте на китайском и английском языках написаны имя и годы рождения и смерти поэта, также фраза «Великий азербайджанский поэт, учёный и мыслитель» (англ. Great Azerbaijani poet, scholar and thinker, кит. 阿塞拜疆伟大的诗人，学者和思想家). Внизу также приведено изречение поэта в переводе на азербайджанский и китайский языки:
Оригинальный текст (азерб.)Qüvvət elmdədir, başqa cür heç kəs
Heç kəsə üstünlük eyləyə bilməz.
Напишите отзыв о статье "Памятник Низами Гянджеви (Пекин)"
Примечания
Ссылки
- [www.1news.az/society/20121206043036917.html В Пекине установлен памятник Низами Гянджеви]
- [russian.people.com.cn/31516/8050007.html В Пекине завершен памятник азербайджанскому поэту Низами Гянджеви]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Памятник Низами Гянджеви (Пекин)
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
