Парланд, Альфред Александрович

Альфред Александрович Парланд
Альфред Александрович Парланд
Основные сведения
Страна	Российская империя
Дата рождения	12 декабря 1842(1842-12-12)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	1919(1919)
Место смерти	Петроград
Работы и достижения
Работал в городах	Санкт-Петербург
Архитектурный стиль	эклектика
Важнейшие постройки	храм Спаса на крови

Альфред Александрович Парланд (12 декабря 1842, Санкт-Петербург — 1919, Петроград, похоронен на Смоленском кладбище) — русский архитектор, автор петербургского собора Воскресения Христова «на крови».

Биография

Родился 12 декабря 1842 года в семье купца.

Его дед, Джон Парланд, был преподавателем английского языка в семье императора Павла I. Отец Альфреда Александровича (чиновник VI класса) приехал в Россию из Шотландии в конце XVIII века, по приглашению своего отца. Мать Альфреда Парланда была родом из Штутгарта, где её отец владел фабрикой.

Альфред сперва учился 4-й Ларинской гимназии в Санкт-Петербурге, потом в Штутгартской политехнической школе и в 1862 г. поступил в ученики Императорской Академии художеств. Посещая её классы, за свои успехи в рисовании и архитектуре, был награждён пятью медалями. По окончании академического курса в 1871 г. за сочинённый по конкурсу проект собора на православном кладбище получил большую золотую медаль вместе с правом на поездку «в чужие края» в качестве «пенсионера» (стипендиата) академии, но его задержала постройка церкви Воскресения Христова в Троицко-Сергиевской пустыни, близ Петербурга. Сооружение этого храма в византийском стиле, по проекту его собственного сочинения, было поручено молодому зодчему тотчас же по выпуске из академии.

Отправившись, наконец, в заграничное путешествие, Альфред Александрович Парланд посетил Италию и другие страны Европы, повсюду изучая архитектурные памятники. Чертежи и рисунки, исполненные им во время путешествия, принесли ему, по его возвращении в Санкт-Петербург, в 1880 г., звание академика ИАХ, а с 1892 г. он был профессором Академии художеств (более высокая степень в этом заведении). В течение десяти лет, до тех пор, пока не вошёл в действие новый устав Академии, Парланд читал в ней лекции об архитектуре древней Греции и Рима.

Работы

Кроме вышеупомянутого храма в Троицко-Сергиевской пустыни, из построек Парланда можно указать на церкви: Покрова Богородицы в имении Н. И. Бобрикова, в Новгородской губернии, св. Феодора, в имении Ракеевых, в Смоленской губернии и Успения Богоматери в городе Опочке Псковской губернии. Им произведена также коренная перестройка Знаменской церкви в старом Петергофе (не сохранилась).

Особняк Н. Г. Глушковой на улице Куйбышева, д. № 25 в Санкт-Петербурге, построенный в 1874 году. (Перестроен).

Надгробные памятники:

• Набережная реки Смоленки, д. № 9 — надгробный памятник Э. Парланд на Смоленском лютеранском кладбище. 1870-е. (?)
• надгробный памятник В. Н. Хитрово на Никольском кладбище Александро-Невской лавры (1915).

Ансамбль Храма Спаса на крови: В едином стиле с Храмом Спаса на крови были построены: ограда Михайловского сада со стороны канала Грибоедова (1903—1907), часовня-ризница и жилой флигель при храме 1906—1907 (набережная канала Грибоедова, д.№ 2а).

Спас на Крови

Наиболее известная работа Парланда — петербургский храм Воскресения Христова «на крови» на месте убийства Александра II. Работы над собором начались в 1883 году и закончились только в 1907 году. Храм воздвигнут по проекту, составленному всецело самим Парландом и не имеющему ничего общего с первоначальным проектом, принадлежавшим ему вместе с архимандритом Троицко-Сергиевой пустыни Игнатием Малышевым. Проект выполнен в «русском стиле», с подражанием московскому собору Василия Блаженного.

Семья

Племянница Парланда — Алиса Андреевна Парланд (11 декабря 1874 — 25 июля 1938 ), художница,, дочь его брата Андрея (?—1910, СПб., Смоленское Лютеранское кладбище), тоже архитектора, была замужем за М. Д. Семёновым-Тян-Шанским.

Другой его брат Парланд Георгий Андреевич (?—1911, СПб., Смоленское Лютеранское кладбище) был писателем.

Литература

• Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
• Кириков Б. М. Храм Воскресения Христова. (К истории «русского стиля» в Петербурге) // Невский архив. М.-Спб., 1993. С. 204—245.
• Парланд А. А. Храмы древней Греции // Лекции по архитектуре, читанные в Императорской Академии художеств. — издательство "Санкт-Петербург, тип. Башкова и Брянкина, 1890 год. (переиздана СПб.: Книга по требованию, 2012, ISBN 978-5-458-07134-5)

Ссылки

• [www.orbis.spb.ru/topohron/personal/1008799.htm Санкт-Петербургские ассамблеи](недоступная ссылка — история, копия)

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Парланд, Альфред Александрович

– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.