Паундмейкер

Паундмейкер (англ. Poundmaker, на языке кри Pitikwahanapiwiyin; 1842 — 4 июля 1886) — вождь равнинных кри, участник Северо-Западного восстания в Канаде.

Биография

Паундмейкер родился в районе реки Норт-Саскачеван, вблизи от Батлфорда. Его отцом был шаман из племени ассинибойнов, а мать метиской, сестрой вождя кри. Согласно устной истории кри он унаследовал своё имя от деда, который был известным охотником на бизонов. После смерти своих родителей, он, вместе со своим братом и сестрой, воспитывался в общине своей матери. В 1873 году между Паундмейкером и Кроуфутом, вождём племени сиксиков, произошла встреча, которая укрепила связи между двумя племенами и повысила авторитет вождя кри.

В 1876 году Паундмейкер участвовал в подписании договора с канадским правительством и сформировал собственную общину равнинных кри. В 1881 году его группа занимала резервацию в 40 километрах к северо-западу от форта Батлфорд.

Когда метисы под руководством Луи Риэля подняли восстание в Саскачеване, община Паундмейкера была вынуждена голодать, бизоны практически исчезли на Великих Равнинах, а канадские власти не выполняли свои обязательства перед индейцами. В 1885 году его группа направилась к Батлфорду, чтобы поговорить с индейским агентом. Жители города, узнав о приближении индейцев, стали в спешке покидать его. Кри забрали продукты и товары из заброшенных домов и складов, при этом был убит индейский агент Рэй. 2 мая 1885 года полковник Уильям Диллон Оттер атаковал лагерь вождя Паундмейкера. Индейских воинов было в 7 раз меньше солдат, но они успешно отбили атаку.

Позже Паундмейкер решил сдаться канадским властям. Он был осуждён за измену и приговорен к трём годам тюремного заключения. Паундмейкер был освобождён досрочно, пробыв в заключении семь месяцев. Его здоровье резко ухудшилось и в июле 1886 года он скончался в возрасте 44 лет. Паундмейкер был похоронен вблизи поселения Глейхен, Альберта. В 1967 году его останки перезахоронили в резервации равнинных кри в Саскачеване.

Ссылки

• [www.biographi.ca/009004-119.01-e.php?&id_nbr=5783 Biography at the Dictionary of Canadian Biography Online]

Отрывок, характеризующий Паундмейкер

И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.