Пеночки
Поделись знанием:
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
(перенаправлено с «Пеночка»)
| Пеночки | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Phylloscopus Boie, 1826 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||
Настоящие пеночки, или просто Пеночки[1] (лат. Phylloscopus) — род мелких насекомоядных птиц из семейства пеночковых (Phylloscopidae), обитающих в Европе, Азии и Африке. Наибольшее биоразнообразие имеется в Восточной Азии. Вплоть до недавнего времени пеночки обычно рассматривались в качестве группы птиц из семейства славковых, однако в 2006 году было принято решение выделить этот род, а также род расписных пеночек (Seicercus) в отдельное семейство[2]. В настоящее время род насчитывает около 55 видов птиц, однако в совокупности оказывается полифилетичным (имеет разных предков) по отношению к родственным расписным пеночкам, что противоречит принципам современной биологической систематики[3]. Таким образом, классификация нескольких видов может быть пересмотрена.
Описание
Пеночки — маленькие с стройным телосложением. По сравнению со славками (Sylvia) у них более короткий хвост и длинные лапки. Клюв тонкий. В целом, пеночки окрашены в очень незаметные и неконтрастные цвета, а многие виды весьма похожи друг на друга. Оперение преимущественно жёлтое, зелёное или коричневое, нижняя сторона как правило светлее. Для некоторых азиатских видов характерны светлое обрамление крыльев и хвоста, а также светлые полоски над глазами. Общей чертой всех видов является отсутствие полового диморфизма в окраске, которая также не отличается среди молодых и взрослых особей. В ровном хвосте 12 крупных перьев.
Распространение
Почти все виды обитают в лиственных и хвойных лесах. Некоторые виды Азии встречаются и в кустарниках на высоте, где деревья уже не растут. В орнитофауне Российской Федерации 12 видов: пеночка-весничка, пеночка-теньковка, пеночка-трещотка, пеночка-таловка, зелёная пеночка, пеночка-зарничка, корольковая пеночка, светлоголовая пеночка, толстоклювая пеночка, бурая пеночка, индийская пеночка и бледноногая пеночка. Желтобрюхая (Phylloscopus nitidus) и кавказская (Phylloscopus lorenzii) пеночки, также представленные на территории России, более не рассматриваются как самостоятельные виды.
Размножение
Своё гнездо пеночки строят на земле, непосредственно над землёй или на средней высоте на дереве. Гнёзда строятся цельными и закрытыми с боковым входом. Отложенные яйца либо полностью белые, либо имеют едва заметные коричневатые или красноватые пятна.
Виды
- Бурощёкая пеночка (Phylloscopus laetus)
- Пеночка Лауры (Phylloscopus laurae)
- Рыжешапочная пеночка (Phylloscopus ruficapilla)
- Phylloscopus budongoensis
- Угандийская пеночка (Phylloscopus umbrovirens)
- Черношапочная пеночка (Phylloscopus herberti)
- Пеночка-весничка (Phylloscopus trochilus)
- Канарская пеночка (Phylloscopus canariensis)
- Пеночка-теньковка (Phylloscopus collybita)
- Иберийская пеночка (Phylloscopus ibericus)
- Phylloscopus tristis
- Phylloscopus brehmii
- Среднеазиатская теньковка (Phylloscopus sindianus)
- Иранская пеночка (Phylloscopus neglectus)
- Светлобрюхая пеночка (Phylloscopus bonelli)
- Phylloscopus orientalis
- Пеночка-трещотка (Phylloscopus sibilatrix)
- Бурая пеночка (Phylloscopus fuscatus)
- Дымчатая пеночка (Phylloscopus fuligiventer)
- Гималайская пеночка (Phylloscopus affinis)
- Китайская пеночка (Phylloscopus subaffinis)
- Индийская пеночка (Phylloscopus griseolus)
- Пеночка Арманда (Phylloscopus armandii)
- Толстоклювая пеночка (Phylloscopus schwarzi)
- Золотополосая пеночка (Phylloscopus pulcher)
- Серогорлая пеночка (Phylloscopus maculipennis)
- Корольковая пеночка (Phylloscopus proregulus)
- Phylloscopus chloronotus
- Phylloscopus kansuensis
- Phylloscopus yunnanensis
- Гималайская пеночка (Phylloscopus subviridis)
- Пеночка-зарничка (Phylloscopus inornatus)
- Тусклая пеночка (Phylloscopus humei)
- Пеночка-таловка (Phylloscopus borealis)
- Зелёная пеночка (Phylloscopus trochiloides)
- Желтобрюхая пеночка (Phylloscopus nitidus)
- Кавказская пеночка (Phylloscopus lorenzii)
- Бледноногая пеночка (Phylloscopus tenellipes)
- Сахалинская пеночка (Phylloscopus borealoides)
- Длинноклювая пеночка (Phylloscopus magnirostris)
- Тонкоклювая пеночка (Phylloscopus tytleri)
- Зеленокрылая пеночка (Phylloscopus occipitalis)
- Светлоголовая пеночка (Phylloscopus coronatus)
- Иджимская пеночка (Phylloscopus ijimae)
- Корольковидная пеночка (Phylloscopus reguloides)
- Phylloscopus hainanus
- Phylloscopus emeiensis
- Белохвостая пеночка (Phylloscopus davisoni)
- Чернобровая пеночка (Phylloscopus cantator)
- Пеночка Слейтера (Phylloscopus ricketti)
- Пеночка Цебу (Phylloscopus cebuensis)
- Горная пеночка (Phylloscopus trivirgatus)
- Phylloscopus sarasinorum
- Phylloscopus presbytes
- Phylloscopus poliocephalus
- Филиппинская пеночка (Phylloscopus olivaceus)
- Phylloscopus makirensis
- Куламбангрская пеночка (Phylloscopus amoenus)
Напишите отзыв о статье "Пеночки"
Примечания
- ↑ Бёме Р. Л., Флинт В. Е. Пятиязычный словарь названий животных. Птицы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский / Под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., «РУССО», 1994. — С. 339. — 2030 экз. — ISBN 5-200-00643-0.
- ↑ Per Alström , Per G.P. Ericson, Urban Olsson, Per Sundberg. [cat.inist.fr/?aModele=afficheN&cpsidt=17593989 Phylogeny and classification of the avian superfamily Sylvioidea] // Molecular phylogenetics and evolution. — 2006. — Т. 38, № 2. — С. 381-397.
- ↑ Josep Del Hoyo, Andy Elliott & David Christie (editors). Handbook of the Birds of the World. — Barcelona: Lynx Edicions, 2006. — Т. 11. Old World Flycatcher's to the Old World Warblers. — 798 с. — ISBN 849655306X.
Литература
- Определитель птиц и птичьих гнёзд средней полосы России. Боголюбов А. С., Жданова О. В., Кравченко М. В. Москва, «Экосистема», 2006
См. также
- Толстоклювые пеночки (Herbivocula)
Отрывок, характеризующий Пеночки
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
