Печорин

Рисунок «Печорин на диване» М. А. Врубеля
Первое появление	«Бэла»
Создатель	Михаил Лермонтов
Исполнение	Николай Прозоровский Анатолий Вербицкий Владимир Ивашов Олег Даль Игорь Петренко
Информация
Прозвище	Жорж
Род занятий	офицер русской императорской армии

Григорий Алекса́ндрович Печо́рин — вымышленный персонаж, офицер русской императорской армии, главный герой романа «Герой нашего времени», написанного Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Сочетает в себе черты байронического героя эпохи романтизма и «лишнего человека», не нашедшего себе применения.

Биография

Родился в Санкт-Петербурге. По его словам, «обучение ему быстро наскучило». Избавившись от родительской опеки, он сразу начал наслаждаться всеми прелестями жизни, но они ему быстро надоели. После этого он пошел в армию. Через некоторое время был сослан за дуэль на Кавказ, в действующие войска. Именно этот период жизни Печорина освещен в романе. Он надеялся развеять скуку на поле боя, но через месяц привык и к свисту пуль, и к близости смерти.

В первой по хронологии главе романа «Тамань» Печорин натыкается на банду контрабандистов и разрушает их modus operandi. В этой главе к нему приходит мысль, что всем он несёт только несчастья. После этого Печорин едет на воды в Кисловодск, где встречает своего знакомого юнкера Грушницкого, знакомую Веру, которая в него влюблена, и княжну Мери.

За время своего пребывания в Кисловодске и Пятигорске Печорин влюбляет в себя княжну Мери и ссорится с Грушницким. Он убивает Грушницкого на дуэли и отказывает княжне Мери. По подозрению в дуэли его вновь ссылают, на этот раз в крепость. Там он знакомится с Максимом Максимычем.

Печорин и Онегин

Считается, что автор назвал своего персонажа в честь северной реки Печоры. Исследователи сравнивают его с другим персонажем, названным по такому принципу — Онегиным. Онега ровно течёт к морю, Печора же является бурной горной рекой.

Михаил Лермонтов развил пушкинского персонажа. В своей статье 1840 года Белинский называл Печорина «Онегиным нашего времени». По его словам, «несходство их между собою гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою». Пушкин, обнаружив Онегина в окружавшей его действительности, стал критиковать её; Лермонтов же разоблачил героя-эгоиста.

Татьяна Александровна Иванова, автор ряда книг, посвящённых Лермонтову, считает, что при написании «Героя нашего времени» перед его глазами стоял образ Онегина. Она указывает на обмолвку в рукописи — вместо имени героя своего романа тот написал «Евгений», а впоследствии исправил ошибку.

Критика

Ряд реакционных критиков, поддерживавших существовавший общественный строй, осудил Печорина, посчитав его развратным человеком. По их мнению, называть его «героем нашего времени» было равносильно оскорблению России. Совершенно иной точки зрения придерживался Виссарион Григорьевич Белинский. По его мнению, главный герой был отражением трагедии передовых людей 40-х годов XIX столетия. Критик видел в Печорине отзвуки автора, который не смог до конца отделиться от него и верно его оценить. При встрече с Лермонтовым Белинский убедился в сходстве характера писателя с характером персонажа. Оно, по его словам, заключалось в «рассудочном, охлаждённом взгляде на жизнь и людей».

Фаддей Булгарин считал, что Печорин не был типичен для русского общества, а в образовании подобных эгоистов обвинял Запад. Похожие оценки давали герою Степан Шевырёв и Осип Сенковский.

Образ Печорина в кинематографе

В 1913 году студией Ханжанкова экранизирована «Бэла», роль Печорина исполнил ставивший фильм А. Громов. В 1926—1927 годах Владимиром Барским на студии «Госкинпром Грузии» по мотивам произведения были поставлены три фильма — «Княжна Мери», «Бэла» и «Максим Максимыч» с Николаем Прозоровским в главной роли. Хотя фильм получил негативные отзывы критиков, игра Прозоровского была ими оценена положительно. После появления звукового кино роман был неоднократно экранизирован студией имени М. Горького. В 1955 году был выпущен цветной фильм «Княжна Мери» режиссёра и сценариста Исидора Анненского, главная роль в нём досталась Анатолию Вербицкому. В 1967 году вышел «Герой нашего времени», состоявший из трёх новелл («Бэла», «Тамань» и «Максим Максимыч»), снятый Станиславом Ростоцким. Печорина в нём играл Владимир Ивашов. По мнению советских критиков, из-за иллюстративности картины её авторы не сумели воссоздать характер и раскрыть внутренний мир героя. В 1975 году Центральным телевидением был поставлен телеспектакль «Страницы журнала Печорина». Режиссёром являлся Анатолий Эфрос, а исполнителем роли Печорина — Олег Даль. В 8-серийном телесериале Александра Котта «Герой нашего времени» (2006), довольно прохладно встреченном критиками, роль Печорина исполнил актер Игорь Петренко, игра которого была признана удачной.

Отрывок, характеризующий Печорин

Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.