Пляж в Пурвиле
| |
| Клод Моне | |
| Пляж в Пурвиле. 1882 | |
| Plage de Pourville | |
| Холст, масло. 60 × 73 см | |
| Национальный музей, Познань | |
«Пляж в Пурвиле» (фр. Plage de Pourville) — картина французского художника Клода Моне. Является одной из серии работ, написанных Моне в 1882 году в небольшом приморском курортном местечке Пурвиль (в настоящее время входит в коммуну Ото-сюр-Мер) рядом с Дьепом в Северной Франции. В 1906 году холст был куплен Национальным музеем в Познани. Это единственная работа Моне в Польше, доступная широкой публике. В сентябре 2000 года картина была украдена из музея. 12 января 2010 года картина была найдена и возвращена в музей[1].
Кража и возвращение
Картина, оценивавшаяся в то время в 1 миллион долларов, была украдена из Национального музея в Познани в сентябре 2000 года. Она была вырезана из рамы и заменена копией. Пропажа была обнаружена 19 сентября 2000 года. Длительное время полиция пыталась установить личность человека, делавшего зарисовки картин в музее за два дня до обнаружения пропажи.
12 января 2010 года картина была найдена. В южнопольском городе Олькуш полиция арестовала 41-летнего гражданина Польши, который был автором подделки, что было установлено, в частности, по отпечаткам пальцев[2].
Напишите отзыв о статье "Пляж в Пурвиле"
Примечания
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/entertainment/arts_and_culture/8461814.stm Stolen Monet painting recovered in Poland] // BBC News.
- ↑ [www.google.com/hostednews/afp/article/ALeqM5geFmRhYbBgXNCMaE_eu7ltw5mn7w Poland's stolen Monet found, suspect arrested] // Agence France Presse. [archive.is/7D5zx Архивировано] из первоисточника 4 января 2013.
Отрывок, характеризующий Пляж в Пурвиле
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
