Подебрады (род)

Для термина «Подебрады» см. также другие значения.

Паны из Кунштата и Подебрад
Описание герба: Герб Минстерберкской ветви панов из Подебрад (XVI век)
Титул:	Князья Минстерберкские, Олесницкие и Опавские
Родоначальник:	Герхард из Збраслава
Период существования рода:	XIII век — 1686 год
Место происхождения:	Збраслав рядом с Брно
Подданство:
Имения:	Моравска-Тршебова, Минстерберкское княжество, Олесницкое княжество, Опавское княжество, Кладское графство, Подебрады
Дворцы и особняки:	Подебрадский замок, замок Кунетицка-Гора
Паны из Кунштата и Подебрад на Викискладе

Паны из Кунштата и Подебрад (чеш. Páni z Kunštátu a Poděbrad) — чешский аристократический род моравского происхождения, игравший видную политическую роль в истории Чехии XV—XVI веков. Известнейшим представителем этого семейства был чешский король Йиржи из Подебрад (1458—1471), благодаря которому род панов из Подебрад во 2-й половине XV века получил в своё владение Минстерберкское (Зембицкое) и Опавское княжества, а также Кладское графство в Силезии.

Родовой герб

Гербом панов из Кунштата служил серебряный геральдический щит с тремя горизонтальными чёрными полосами в верхней половине. Позднее в состав их родового герба были включены гербы их феодальных владений в Силезии. В настоящее время их родовой серебряный щит с тремя чёрными полосами в верхней половине изображён на гербе чешских городов Кунштат и Польна.

История рода

Основателем рода считается моравский дворянин Гергард из Збраслава, бывший в 1236—1240 годах бургграфом Оломоуца. У Герхарда было четыре сына, один из которых, Куна из Збраслава и Кунштата (ум. 1295) основал замок и город Кунштат. Внук Куны Гергард из Кунштата (ум. 1350) служил брненским и зноемским коморником. Один из пяти сыновей Гергарда, Бочек I из Подебрад (ум. 1373), был одним из ближайших соратников короля Карела I Люксембургского, благодаря чему существенно увеличил своё благосостояние. В результате брака с Элишкой из Лихтенбурка, Бочек I приобрёл Подебрадское панство, ставшее центром его земельных владений. В 1353 году Бочек стал королевским чашником и в том же году впервые упомянут с предикатом «из Подебрад». Бочек II из Подебрад (ум. 1417), сын Бочека I, ещё больше расширил родовые владения (помимо прочего, он приобрёл замки Рихмбурк, Литице и Боузов). В 1377—1387 годах Бочек II занимал должность высочайшего коморника королевства, а в 1394 году стал одним из девяти учредителей Панского союза, направленного против политики короля Вацлава IV. В том же году вошёл в состав регентского совета, управлявшего королевством во время пленения короля. В 1415 году Бочек II из Подебрад был одним из панов, приложивших свои печати под посланием против сожжения Яна Гуса.

Внук Бочека II, Йиржи из Подебрад, после гуситских войн примкнул к партии умеренных чашников, которую возглавил в 1444 году в возрасте 24-х лет. Сосредоточив в своих руках фактическую власть в королевстве при малолетнем и к тому же отсутствующем в Чехии короле Ладиславе, Йиржи из Подебрад после его смерти в 1457 году добился своего избрания на чешский престол 2 марта 1458 года.

Сыновья короля Йиржи из Подебрад

После того как Йиржи из Подебрад был избран королём Чехии, он начал распределять свои владения среди сыновей. В 1458 году Йиржи передал старшему сыну Викторину (1443—1500) замок Жацлерж, а в 1464 году купил для него замок Кунетицка-Гора. В 1459 году Йиржи пожаловал ему Кладское графство и Минстерберкское княжество. В 1462 году король Йиржи передал Минстерберкское и Опавское княжества, а также Кладское графство в совместное феодальное владение Викторина и двух младших своих сыновей Йиндржиха I и Гинека.

В 1472 году, через год после смерти короля Йиржи, его сыновья разделили земли, до того бывшие в их совместном владении. Старший из них, Викторин, взял Опавское княжество (которое в 1485 году вынужден был отдать королю Матьяшу Корвину) и колинское панство. После смерти его сына Бартоломея (ум. 1515), видного чешского дипломата, род Викторина из Подебрад пресёкся.

Младший сын короля Йиржи Гинек (или Йиндржих Младший) (1452—1492) получил при разделе родовое панство в Подебрадах и замок Костомлаты на севере Чехии. В 1475 году, после смерти своей матери Иоганны из Рожмиталя, Гинек унаследовал Лихтембурк, Мельник и Теплице. Гинек известен как видный дипломат и литератор. Из законных детей у него родилась лишь дочь Анна. Перед смертью Гинек завещал большинство своих владений брату Йиндржиху Старшему, а замок Костомлаты — своему побочному сыну Фридриху.

Средний сын Йиржи из Подебрад, Йиндржих I Старший (1448—1498), унаследовал Минстерберкское княжество, Кладское графство, панства Франкенштейн, Наход, Гомоле, Кунетицка-Гора (в 1491 году продал его Вилему II из Пернштейна), Ческе-Скалице, Визмбурк, Опатовице, Литице. В 1473 году Йиндржих из практических соображений перешёл в католичество, а в 1478 году основал в Кладско монастырь Святого Георгия (Йиржи) и Войтеха и заложил костёл, которые передал ордену бернардинцев. После смерти своего брата Гинека в 1492 году Йиндржих I унаследовал родовое панство в Подебрадах, которое однако в 1495 году обменял у короля Владислава II Ягеллонского на Олесницкое княжество, стараясь сконцентрировать свои владения в Силезии. В 1497 году продал панство в Находе. Йиндржих I из Подебрад оказался наиболее способным в политическом плане из всех сыновей короля Йиржи, сумевшим сохранить и консолидировать обширные владения Подебрадов в ситуации, когда новые иноземные властители Чехии, Матьяш Хуньяди и Владислав Ягеллон, сражаясь за власть, стремились централизовать управление королевством и, кроме того, увеличить свои личные владения за счет имений наследников Йиржи из Подебрад. Именно потомки Йиндржиха I продолжили род короля Йиржи, составив т. н. минстерберкскую ветвь панов из Подебрад и надолго сосредоточив в своих руках власть над двумя силезскими княжествами — Минстерберкским и Олесницким.

Источники

• [genealogy.euweb.cz/bohemia/kunstat.html#VB Генеалогия панов из Кунштата и Подебрад]  (чешск.)
• [www.soupispamatek.com/xkladsko/historie_kladska_knoll.htm Кладская история] (чеш.)

Отрывок, характеризующий Подебрады (род)

Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.