Попов, Алексей Васильевич
| Алексей Васильевич Попов | |
 Титульный лист книги Попова А.В. «Православные русские акафисты, изданные с благословения Святейшего Синода» 1903 год | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: |
Иван Яковлевич Порфирьев |
| Известен как: |
исследователь акафистов |
Алексе́й Васи́льевич Попо́в (1856 — 9 [22] ноября 1909) — профессор кафедры теории словесности и истории иностранных литератур Казанской духовной академии, автор фундаментального исследования об акафистах.
Биография
Алексей Васильевич Попов родился в 1856 году в семье священника Вятской епархии. Десяти лет он был отдан в Яранское духовное училище, затем поступил в Вятскую духовную семинарию, откуда в 1878 году был послан на казенный счет в Казанскую духовную академию и проходил академический курс по церковно-практическому отделению, где изучал словесность под руководством своего земляка профессора Ивана Яковлевича Порфирьева (1823—1890). По окончании академии Попов представил кандидатское сочинение «Влияние книжной, преимущественно церковной, словесности на миросозерцание русского народа вообще и в частности на народную русскую словесность в древний и допетровский период». 1 сентября 1882 года был назначен преподавателем латыни в родную Вятскую семинарию. Спустя год, по избранию Совета Казанской духовной академии, Алексей Васильевич становится помощником инспектора академии. Состоя на этой должности, в 1883 году получил степень магистра богословия за работу «Влияние церковного учения и древнерусской духовной письменности на миросозерцание русского народа и в частности на народную словесность в древний допетровский период».
В 1884 году, с введением новых штатов в академии, открылась кафедра пастырского богословия и педагогики, которую, в соответствии с решением академического Совета, Алексей Васильевич и занял в звании доцента, а в 1890 году перешёл на освободившуюся кафедру теории словесности и истории иностранных литератур. В 1895 году А. В. Попов был утвержден в звании экстраординарного профессора.
В 1903 году состоялась защита докторской диссертации Попова «Православные русские акафисты, изданные с благословения Святейшего Синода. История их происхождения и цензуры, особенности содержания и построения. Церковно-литературное исследование». В следующем 1904 году А. В. Попов получил звание ординарного профессора.
Помимо указанных диссертационных сочинений Попов был автором ряда публикаций на различные литературоведческие и педагогические темы.
Скончался 9 ноября 1909 года в Казани.
Сочинения
- Былины об императоре Александре II // Странник. 1880, май.
- Воспитатели русского народа в древней Руси // Вятские епархиальные ведомости, 1883.
- Влияние церковного учения и древнерусской духовной письменности на миросозерцание русского народа и в частности на народную словесность в древний допетровский период. Казань, 1883. (Магистерская диссертация.)
- Народные представления о святых // Православный собеседник, 1883.
- Типы духовенства в русской художественной литературе за последнее 12-летие // Православный собеседник, 1884 и отд.
- Взаимные отношения христианских и языческих элементов в народном миросозерцании // Православный собеседник, 1884.
- Свв. Мефодий и Кирилл, равноапостольные первоучители славян / Стихотворение // Православный собеседник, 1885.
- Педагогические идеи Г. Песталоцци и их воспитательно-образовательное значение // Православный собеседник, 1897; в «Православном обозрении» (1897, ноябрь и декабрь).
- [commons.wikimedia.org/wiki/File:Попов_А.В._-_Православные_русские_акафисты,_изданные_с_благословения_Святейшего_Синода_-_1903.pdf Православные русские акафисты, изданные с благословения Святейшего Синода. История их происхождения и цензуры, особенности содержания и построения. Церковно-литературное исследование. Казань: Типолитография Казанского университета, 1903 (докторская диссертация)]; второе издание: М.: Изд-во Московской Патриархии, 2013.
Напишите отзыв о статье "Попов, Алексей Васильевич"
Литература
- Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб.: 1890—1907.
- Людоговский Ф., свящ. Профессор Казанской духовной академии Алексей Васильевич Попов и его «Православные русские акафисты» // Попов А. В. Православные русские акафисты. — М.: Изд-во Московской Патриархии, 2013. — С. 3—4.
Отрывок, характеризующий Попов, Алексей Васильевич
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
