Приимков-Ростовский, Никита Иванович

Князь Никита Иванович Приимков-Ростовский (ум. 1692) — русский военный и государственный деятель, стольник, воевода, окольничий и боярин, сын князя Ивана Наумовича Приимкова-Ростовского.

Биография

В 1648 году князь Никита Иванович Приимков-Ростовский присутствовал на первой свадьбе царя Алексея Михайловича с Марией Ильиничной Милославской, где был в числе стольников, ставивших перед царём кушанья. В 1650-1652 годах сопровождал царя Алексея Михайловича в Троице-Сергиеву лавру, в Саввин монастырь, в село Коломенское и село Покровское.

В 1660 году князь Никита Иванович Приимков-Ростовский был одним из стольников, ставивших передц царем кушанья во время обеда в Грановитой палате грузинского царевича Николая Давыдовича. В 1664 году был в числе чашников, носивших питье перед государем во время торжественного обеда в честь английского посла, в 1671 году носил питье во время торжественного обеда в честь польского посла.

15 февраля 1668 года князь Никита Иванович Приимков-Ростовский был назначен полковым и осадным воеводой в Саранск «от приходу воинских людей» и 18 февраля был «у государя у руки».

В 1674 году, в день объявления совершеннолетия царевича Фёдора Алексеевича, был у царского стола. В 1675 года князь Н. И. Приимков-Ростовский командовал четвертой дворянской сотней при встрече персидского посла.

В 1676, 1679 и 1680 годах князь Никита Иванович Приимков-Ростовский сопровождал царя Фёдора Алексеевича в его поездках в Троице-Сергиеву лавру, в Саввин монастырь, в села Коломенское и Покровское. В 1680 году — полковой воевода во Мценске, затем был назначен в Земский приказ, причем должен был, как и начальники других приказов, подать царю книги описания дел и счетные списки.

В 1681 году князь Н. И. Приимков-Ростовский руководил Судным приказом, в который были переданы все дела Холопьего приказа, который был ликвидирован. В 1683 году окольничий князь Н. И. Приимков-Ростовский был отправлен вместе с боярином и воеводой князем Андреем Ивановичем Голицыным, в Астрахань, чтобы взять шестную запись с калмыцкого тайши Аюки. В 1688 году провожал иконы в Москве в церковь Рождества Богородицы и к Знамению.

В 1689-1690 годах боярин князь Никита Иванович Приимков-Ростовский находился на воеводстве в Астрахани. 31 января 1692 года по указу царей Ивана и Петра Алексеевичей князь Н. И. Приимков-Ростовский находился у «действа Страшного Суда», которое совершал патриарх Адриан в Успенском соборе.

В том же 1692 году боярин князь Никита Иванович Приимков-Ростовский скончался, имел двух сыновей и дочь. Старший сын Фёдор скончался при жизни отца, младший сын Абрам (ум. после 1700), стольник (1687—1696), был женат на Евдокии Ивановне Лениной. Дочь Евфросинья Приимкова-Ростовская (ум. 1721), жена Василия Петровича Измайлова, мать Льва Васильевича Измайлова.

Ссылки

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Приимков-Ростовский, Никита Иванович

– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.