Пункт назначения 4

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пункт назначения 4
The Final Destination
Жанр

ужасы
триллер

Режиссёр

Дэвид Р. Эллис

Продюсер

Крэйг Перри
Ричард Бренер и др.

Автор
сценария

Эрик Бресс
Джеффри Реддик

В главных
ролях

Бобби Кампо,
Шантель Вансантен,
Хейли Уэбб

Оператор

Глен МакФерсон

Композитор

Брайан Тайлер

Кинокомпания

New Line Cinema

Длительность

82 мин.

Бюджет

$40 млн.[1]

Сборы

$181 млн.[1]

Страна

США США

Язык

английский

Год

2009

IMDb

ID 1144884

К:Фильмы 2009 года

«Пункт назначения 4» (англ. The Final Destination) — художественный фильм в жанре триллера, продолжение серии «Пункт назначения». Сценарий фильма написал Эрик Бресс, а режиссёром фильма стал Дэвид Эллис. Оба они являются сценаристом и режиссёром фильма «Пункт назначения 2», соответственно. Фильм снят в HD 3-D и вышел 21 августа 2009 года в США, 9 сентября в России и 1 октября 2009 года в Австралии.

Слоган фильма — «Упокой их, Господи... По частям».





Сюжет

Проходит девять лет после взрыва рейса N 180, восемь лет после аварии на трассе 23 и три года после трагедии на Американских горках «Полёт Дьявола». Ник О`Бэннон вместе со своей девушкой Лори Миллиган, а также друзьями Хантом Винорски и Джанет Каннингем решает сходить на автогонки. Во время гонок Нику приходит жуткое видение: один из механиков на пит-стопе не успеет вытащить отвёртку из одного из гоночных автомобилей, и тот уедет вместе с ней. Отвёртка выпадет по середине трассы и попадёт под колесо другого автомобиля, в результате чего этот автомобиль перевернётся. В него будут врезаться другие автомобили, а их обломки полетят в зрителей и разрушат трибуны.

Погибнет много людей, в том числе Ник и его друзья. Не в силах прийти в себя от ощущения полной реалистичности увиденного, он начинает паниковать. Происходит драка, Ник и его друзья убегают с автодрома, а за ними оттуда убегают и несколько незнакомых им людей. Сразу после этого происходит авария, которую Ник видел в своем видении. Его кошмар становится явью. К несчастью для Ника и его друзей, их приключения не кончаются. Сразу после аварии все выжившие счастливчики начинают погибать при случайных обстоятельствах. Ника не оставляет плохое чувство, и он начинает видеть знаки, показывающие смерть каждого выжившего.

Первой погибает девушка Надя Монрой спустя минуту после выхода со стадиона. Она погибает от колеса одной из машин, которое перелетело через стенку и размозжило ей голову. Перед смертью она говорит "У вас что у всех, башни снесло?

Вторым погибает расист Картер Дэниалс. Он, отправившись к дому охранника "одного из выживших" Джорджу Лантеру, и желая отомстить за смерть жены (когда началась авария, Картер хотел вернуться на стадион, чтобы помочь жене, но Джордж его не пустил), начал рыть могилу, оставив свою машину заведенной. Подкова, висевшая на зеркале заднего вида, падает, включив музыку. Затем падает несколько банок пива, задевая коробку передач, и машина начинает ехать, а двери блокируются. Вдобавок ко всему на землю проливается канистра с бензином. Картер подбегает к машине, но у него не получается её остановить. Крюк, висевший на конце гири, зацепляется за штанину Картера и тащит его по земле. Из-за искр от тянущейся цепи бензин возгорается и сжигает заживо Картера.

Третьей погибает мать двоих детей Саманта Лейн. Сначала она чуть не погибает от упавшего ей на голову вентилятора в парикмахерской, но её отвлекли дети, и тем самым спасли её. Но чуть позже погибает от попавшего ей в правый глаз камня, вылетевшего из-под ножей газонокосилки (перед этим она произносит фразу, обращённую к детям: "Я с вас глаз не спущу"). Косвенно убита своими же детьми — камушек под газонокосилку неосознанно кинули именно они.

Ник, найдя информацию в интернете, вдруг понимает, что все они не обманули смерть, они только отсрочили её и теперь она забирает всех выживших в том порядке, в каком они должны были погибнуть на стадионе. Ник и Лори пытаются рассказать Ханту и Джанет о своих подозрениях, однако они им не верят. Обеспокоенный Ник вместе с Лори отправляются на разрушенный стадион в поисках новых улик и там встречаются с охранником Джорджем, который показывает им съёмки аварии с камер видеонаблюдения. Ник вспоминает, что следующий в списке смерти должен быть механик Энди Кьюзер, парень Нади. Ник говорит Лори и Джорджу, что, возможно, если им удастся нарушить планы смерти, спасши Энди, то смерть перестанет за ними охотиться.

Далее все трое отправляются в мастерскую, где работает Энди и там пытаются предупредить его об опасности, однако он им не верит и в это время погибает, отброшенный летящим баллоном с углекислым газом на забор из металлических планок и буквально продавленный в эти планки.

В это время Ник видит, что его друзья погибнут от воды, он предупреждает об этом Лори и Джорджа, и те отправляются искать Джанет, а Ник — Ханта. Спустя некоторое время Лори и Джорджу удается спасти Джанет, которая чуть не утонула в собственном автомобиле на автомойке. А вот Ханта спасти не успевают. Он находится в общественном бассейне, где прилетевший мячик для гольфа выбивает из его рук его счастливую монетку, заставляя его прыгнуть за ней в воду. Ханта присасывает к дренажному отверстию для спуска воды (перед этим он отнимает у мальчика водяной пистолет и кладет на ящик, регулирующий мощность дренажной системы, а водяной пистолет падает на рычаг, тем самым увеличивая мощность), и через минуту безуспешного барахтанья у него через задний проход высасывает все органы.

Далее Ник вспоминает, что следующим в списке смерти стоит Джордж. Вместе с Лори он отправляется к нему. Отчаявшийся Джордж им рассказывает, что он весь день пытается покончить с собой, однако у него это не получается. Ник понимает, что когда они спасли Джанет, они помешали планам смерти, и теперь она оставила их в покое. Все трое радостно отмечают это.

Спустя некоторое время Ник и Лори собираются ехать на отдых. Перед этим Лори вместе с Джанет идут в кино. Внезапно Ник смотрит новости по телевизору и узнает, что, оказывается, во время катастрофы выжил ещё один человек-"ковбой" Джонатан Гроувс, но сейчас он находится в больнице из-за тяжёлых травм. Ник и Джордж едут к нему, однако не успевают. "Ковбой" погибает в больнице, раздавленный переполненной водой ванной, проломившей перекрытие палаты над ним. А по дороге назад Джорджа сбивает карета скорой помощи.

Вдруг у Ника происходит ещё одно видение, где он видит следующую трагедию — взрыв в кинотеатре в торговом центре, где сейчас находятся Лори и Джанет. С большим трудом, ценой травмированной руки у него получается спасти людей от взрыва в кинотеатре.

Спустя несколько недель Ник, Лори и Джанет вместе сидят в кафе, заговаривают о событиях последних дней. Ник считает, что они всё ещё не обманули смерть, и что она по-прежнему за ними охотится, и вдруг возле здания напротив одна из стоек из-за недокрученной гайки падает на трассу прямо перед ехавшим грузовиком. От неожиданности водитель грузовика теряет управление и влетает прямо в кафе, где сидели Ник, Лори и Джанет, и давит всех троих, убивая всех выживших в катастрофе на гонках NASCAR.

В ролях

Роли дублировали


Музыка

В фильме также звучали песни:

  • «Devour» в исполнении Shinedown.
  • «How The Day Sounds» в исполнении Greg Laswell.
  • «Burning Bridges» в исполнении Anvil.
  • «Why Can’t We Be Friends» в исполнении War.
  • «Don’t You Know» в исполнении Ali Dee & The Dekompressors.
  • «Faraway» в исполнении Dara Schindler.
  • «Dream Of Me» в исполнении Perfect.
  • «The Stoop» в исполнении Little Jackie.
  • «Sweet Music» в исполнении Garrison Hawk.
  • «Corona & Lime» в исполнении Shwayze.
  • «Make You Crazy» в исполнении Brett Dennen.

Напишите отзыв о статье "Пункт назначения 4"

Примечания

  1. ↑ 1 2 [www.boxofficemojo.com/movies/?id=finaldestination4.htm The Final Destination] (англ.) на Box Office Mojo

Ссылки

  • [www.thefinaldestinationmovie.com/ Официальный сайт фильма] (англ.)
  • [movies.yahoo.com/movie/the-final-destination/ «Пункт назначения 4» на сайте Yahoo! Movies]
  • [www.kino-teatr.ru/kino/movie/hollywood/49221/annot/ «Пункт назначения 4» на сайте кинотеатр.ру]

Отрывок, характеризующий Пункт назначения 4


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Пункт_назначения_4&oldid=80867844»