Пяйят-Хяме

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пяйят-Хяме
фин. Päijät-Häme
швед. Päijänne-Tavastland
Герб
Страна

Финляндия Финляндия

Статус

Маакунта (область)

Включает

12 общин

Административный центр

Лахти

Население (2012)

202 548 (8-е место)

Плотность

39,53 чел./км² (3-е место)

Площадь

5124 км²
(17-е место)

Часовой пояс

EET (UTC+2, летом UTC+3)

Код ISO 3166-2

FI-16

[www.paijat-hame.fi/ Официальный сайт]
Координаты: 61°15′ с. ш. 25°50′ в. д. / 61.250° с. ш. 25.833° в. д. / 61.250; 25.833 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=61.250&mlon=25.833&zoom=12 (O)] (Я)

Пя́йят-Хя́ме (фин. Päijät-Häme, швед. Päijänne-Tavastland) — область Финляндии.

Граничит с областями Уусимаа, Канта-Хяме, Пирканмаа, Кески-Суоми, Южное Саво, Кюменлааксо и Восточная Уусимаа.

В границах Пяйят-Хяме расположено озеро Весиярви и южная часть озера Пяйянне.





История

Название Пяйят-Хяме закрепилось в 1950-е годы. До 1997 года бо́льшая часть общин современной области входила в губернию Хяме, кроме расположенных восточнее озера Пяйянне общин Хейнола, Сюсмя и Хартола, входивших губернию Миккели.

С 1997 года по 2009 год территория области входила в губернию Южная Финляндия.

Административно-территориальное деление

Область состоит из 12 общин (муниципалитетов):

  1. Артъярви
  2. Асиккала
  3. Хартола
  4. Хейнола
  5. Холлола
  6. Хямеэнкоски
  1. Кяркёля
  2. Лахти
  3. Настола
  4. Ориматтила
  5. Падасйоки
  6. Сюсмя

Напишите отзыв о статье "Пяйят-Хяме"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Пяйят-Хяме

– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.