Калнышевский, Пётр Иванович

Пётр Калнышевский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Кошевой атаман
10 ноября 1764 года — 5 августа 1775 года
Предшественник:	Иван Малашкевич
Преемник:	Должность упразднена
Вероисповедание:	Православный
Рождение:	1690(1690) село Пустовойтовка (ныне Роменский район, Сумская область Украины)
Смерть:	31 октября 1803(1803-10-31) соловецкий монастырь
Награды:

Пётр Иванович Калнышевский (1691, село Пустовойтовка ныне Роменского района Сумской области — 31 октября 1803, Соловецкий монастырь) — кошевой атаман Запорожской Сечи, происходил из шляхты Лубенского полка.

Биография

В 1750-е годы в должности есаула руководил подавлением выступлений гайдамаков на Буге. Затем стал генеральным судьёй Запорожской Сечи. В составе Российской Императорской армии принимал активное участие в российско-турецкой войне

В 1756 году принял участие в депутации от запорожцев к российской императрице Елизавете Петровне; вместе с ним были отправлены в столицу Российской империи город Санкт-Петербург. Делегация эта, во главе которой стоял Данила Стефанов Гладкий, была уполномочена ходатайствовать об удовлетворении целого ряда нужд Запорожского войска.

В январе 1767 года полковой старшина Войска Запорожского низового Павел Савицкий донёс в столицу о делах кошевого атамана Петра Калнышевского, что тот, приехав из Петербурга на Сечь, имел разговор с войсковым писарем Павлом Головатым, в ходе которого было решено, что если в ближайшее время приграничные споры между Запорожьем и Новороссийской губернией правительство не разрешит в пользу Сечи, то они выберут в Войске двадцать «добрых молодцев» и пошлют их к турецкому султану с прошением, чтобы он принял Войско Запорожское низовое под свою протекцию, а казачье сообщество оповестят, чтобы все были готовы к походу, не впускали в свои границы российские регулярные команды, а с турками и татарами жили «смирно и дружно.» Далее Павел Савицкий писал, что войсковой есаул после этого разговора отсутствовал в Сечи более двух недель (вероятно, объезжая Запорожье для обсуждения ситуации с паланковой старшиной).

В начале июня 1775 года российское войско под командованием Петра Текели пятью колоннами с разных сторон скрытно приблизилось к Сечи. 85-летний Калнышевский был арестован и сначала содержался в Москве, в конторе Военной коллегии, а потом был отправлен в Соловецкий монастырь, где провёл около 28 лет в холодной камере размером 1 на 3 м. Калнышевского выпускали из камеры на свежий воздух три раза в год: в дни праздников Рождества, Пасхи и Преображения.

После помилования императором Александром, Пётр Калнышевский в возрасте 110 лет, будучи практически слепым, не захотел возвращаться на родину и остался в монастыре, где скончался через 3 года в 1803 году.

Канонизация

Впервые был канонизирован в 2008 году поместным собором Украинской православной церкви Киевского патриархата в связи с 1020-летием Крещения Руси: собор постановил отмечать память праведного Петра Многострадального — 1 (14) октября, в день Покрова Пресвятой Богородицы, покровительницы казачества

Позже был канонизирован Украинской православной церковью Московского патриархата. Священный Синод УПЦ МП 23 декабря 2014 года рассмотрел рапорт председателя Синодальной комиссии по канонизации святых архиепископа Херсонского и Таврического Иоанна (Сиопко), на основе чего благословил местное прославление и почитание в пределах Запорожской епархии последнего кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского. День памяти установлен 31 октября (13 ноября) в день его преставления.

См. также

• Запорожская Сечь
• Запорожские казаки

Литература

• Гончарук Т.Г. Кошовий отаман Петро Калнишевський та Хаджибей (Одеса). — Одеса: Фенікс, 2011
• Ефименко П. С., Калнишевскій, послѣдній кошевой Запорожской Сѣчі. 1691 – 1803 // Русская старина. – 1875. – Т. XIV.
• Эварницкій Д. И., Послѣдній кошевой атаманъ Петръ Ивановичъ Калнишевскій. – Новочеркасскъ, 1887.
• Анатолий Диланян. Последний из кошевых. К 200-летию со дня смерти Петра Калнышевского. // «Зеркало недели» № 43, 08 ноября 2003 г.

Ссылки

• [www.kalnyshevsky.org.ua/ Всеукраинский благотворительный фонд имени Петра Калнышевского (укр.)]
• Калнишевский, Петр Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [news.church.ua/2014/12/23/kijiv-ostannogo-koshovogo-otamana-zaporizkoji-sichi-petra-kalnishevskogoprichisleno-do-liku-svyatix/ УПЦ МП причислила к лику святых последнего атамана Запорожской Сечи] (укр.)

Отрывок, характеризующий Калнышевский, Пётр Иванович

«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!